берег и видев многые полкы великого князя, аки море колеблющися, доспеси же

на них бяху чисты велми, яко сребро блистающи, и вооружени зело, и начат от

брега отступати по малу, в нощи тои страх и трепет нападе на нь, и

побеже...»

Быстрый маневр русского войска и сосредоточение значительных сил на

переправах через реку под Алексином оказались неожиданными для ордынцев и

решили исход войны. Обращает на себя внимание тот факт, что русские лолки

появились здесь через день после первого приступа ордынцев к Алексину, хотя

главные силы великокняжеского войска первоначально стояли достаточно

далеко: по берегу Оки от Коломны до Серпухова. Видимо, продвижение ордынцев

к Алексину постоянно фиксировалось русскими разведчиками, и воеводы

двигались вдоль другого берега Оки параллельно ордынцам, чтобы прикрыть

любое удобное для переправы место. Такое согласованное движение

многочисленного войска невозможно без умелого общего руководства

находившихся в Коломне великого князя Ивана III и его военных советников.

Кстати, сам Иван III возвратился в Москву только «месяца августа в 23

день».

Военное поражение Ахмед-хана в 1472 году (то, что это было именно

поражение, несмотря на отсутствие генерального сражения, не вызывает

сомнений: ни одна из целей ханского похода не была достигнута, ордынцы

понесли значительные потери и поспешно отступили!) имело далеко идущие

последствия. Политический авторитет хана значительно упал, еговласть над

Россией становилась чисто номинальной. Вскоре Иван III вообще отказался от

уллаты ордынской дани. Только путем большой войны, причем обязательно с

решительным исходом, Ахмед-хан мог надеяться на восстановление своей власти

над непокорными русскими землями. Военное столкновение Орды и России стало

неизбежным. Обе стороны готовились к войне, искали союзников.

Ордынцы сумели договориться о совместном выступлении против России с

королем Казимиром IV, заручились поддержкой Ливонского ордена. С осени 1479

года ливонские войска начали стягиваться к русской границе, причем, по

свидетельству ливонского летописца, магистр ордена фон дер Борх «собрал

такую силу против русского народа, какой никогда не собирал ни один магистр

ни до него, ни после». В 1480 году, когда Ахмед-хан двинулся на Россию,

ливонцы неоднократно нзпадали на псковские земли, отвлекая часть русских

полков от обороны южной границы. По оценке советского историка К. В.

Базилевича, автора известного труда о внешней политике России во второй

половинеXV века, осенью 1480 года Иван III стоял перед оформленной или

неоформленной коалицией врагов: Ордена, действовавшего в союзе с немецкими

городами в Лифляндии и Эстляндии (Рига, Ревель, Дерпт), короля Казимира IV,

имевшего возможность располагать польско-литовскими силами, и Ахмед-хана,

поднявшегося со своей Большой Ордой.

Этой коалиции великий князь Иван III мог противопоставить только союз

с крымским ханом Менгли-Гиреем, использовав противоречия между Крымом и

Большой Ордой. После многолетних и трудных переговоров союзный договор был

подписан в самый канун наществия. Крымский хан обязывался: «А пойдет на

тебя Ахмат царь, и мне, Менли-Гирею царю, на Ахмата царя пойти или брата

своего отпустити с своими людьми. Также и на короля, на вопчего нашего

недруга, быти нам с тобою заодин». Это был большой успех русской

дипломатии, но, как локазали дальнейшие события, военное значение союза с

Крымом было ничтожным. России лришлось отражать ордынское нашествие

собственными силами.

В исторической литературе война с Болылой Ордой в 1480 году порой

сводится к «стоянию на Угре», послекоторого, с наступлением зимы, Ахмед-хан

просто увел свои орды обратно в степи. На самом деле, это были

крупномасштабные военные события, в которых столкнулись стратегические

планы двух военачальников: хана Большой Орды и «государя всея Руси». 06

этих событиях хотелось бы рассказать подробнее – они интересны и сами по

себе и показательны для уяснения особенностей русского военного искусства

эпохи образования Российского государства.

Непосредственную подготовку к нашествию на Россию Ахмед-хан начал

зимой 1480 года. Вскоре об этом стало известно в Москве. По свидетельству

московского летописца, в середине февраля уже «слышашеся нахождение на Русь

безбожного царя Ахмута Большие Орды». В апреле летописец писал об опасности

большого ордынского похода уже более определенно, причем подчеркивал далеко

идущие политические цели хана: «Злоименитые царь Ахмат Большия Орды поиде

на Русь, похваляся разорити и все пленити, и самого великого князя, яко же

при Батыи беше». Тогда, весной же, Иван III принял первые меры по обороне

южной границы, «отпусти воевод своих к брегу противу татаром».

Предосторожность оказалась не лишней. На правом берегу Оки появился

разведывательный ордынский отряд. Убедившись, что «берег» уже прикрыт

московскими полками, ордынцы «поплениша Беспуту и отъидоша». Видимо, Иван

III правильно оценил этот набег, как глубокую разведку накануне большого

нашествия, и заранее начал собирать войска. Во всяком случае, в дальнейших

летописных записях о событиях 1480 года нет упоминаний ни о рассылке гонцов

в разные города, ни о сборе в Москве ратей. Ордынцев ждали, и войска были

уже собраны для отпора завоевателям.

В чем заключался стратегический план Ахмед-хана? Основную ставку он

делал на совместное выступление с королем Казимиром IV. Поэтому на первом

этапе войны главной целью ордынцев стало соединение с польсколитовским

войском. Сделать это можно было где-нибудь возле литовских рубежей, и Ахмед-

хан «послал паки к королю, чтобы на межех соединитися». Русский летописец

уточнял время и место встречи ордынского и королевского войска: «на осень

на усть Угры»..

Стратегический план великого князя Ивана III предусматривал

одновременное решение нескольких сложных и различных по своему характеру

военных задац, которые в совокупности должны были обеспечить превосходство

и над Ахмед-ханом, и над его союзником – королем Казимиром IV.

Прежде всего возникла необходимость надежно прикрыть войсками прямой

путь к Москве, для чего на традиционном оборонительном рубеже «берега» Оки

еще весной сосредоточили значительные силы. Эти меры были необходимы,

потому что лервоначально Ахмедхан двигался со своей ордой к верховьям

Дона, откуда можно идти и прямо к Оке, и повернуть к литовскому рубежу.

Приходилось считаться и с той, и с другой возможностью – предугадать, куда

именно направятся ордынцы, было невозможно, по крайней мере на данном этапе

похода. Тем более, что сам Ахмед-хан, возможно, допускал и прорыв прямо

через переправы на Оке, если бы они вдруг оказались недостаточно

защищенными.

Следовало также подумать об организации обороны Москвы и других

городов на случай неожиданного прорыва ордынцев – такого поворота событий

тоже нельзя было исключать.

Необходимо было как-то ослабить главный удар Ахмедхана, заставить его

раздробить свои силы. Это могло быть достигнуто организацией отвлекающих

ударов по ордынцам на второстепенных направлениях – тактика, которую Иван

III так успешно использовал в войне с Новгородской феодальной республикой.

Кроме этого, предстояло каким-то образом помешать королю Казимиру IV

оказать действенную помощь своему союзнику. Оттянуть от русских рубежей

королевскую армию могло нападение на владения короля крымского хана, с

которым Иван III был связан военным союзом. Связать руки Казимиру IV могли

и вооруженные выступления русских князей, вассалов короля, уделы которых

находились на временно захваченных Литвой западнорусских землях.

Наконец, необходимо было просто выиграть время, чтобы преодолеть

внутриполитический кризис в России, вызванный мятежом братьев великого

князя – Андрея Большого и Бориса. Предстояло не только помириться с ними,

но и привлечь полки этих удельных князей к военным действиям против хана.

Внутренние неурядицы часто отвлекали Ивана III от нелосредственного

руководства военными операциями, вынуждали «отъезжать» в столицу для

переговоров с мятежными братьями...

Обстоятельства диктовали выжидательную тактику, и именно эта тактика в

конечном итоге была принята. Немедленные наступательные действия сыграли бы

на руку противнику.

Посмотрим, как практически решались эти задачи.

Планы войны обсуждались на военном совете в Москве, в котором

принимали участие великий князь Иван III, его дядя князь Михаил Андреевич

Верейский, мать великого князя «инокиня Марфа», митрополит Геронтий, думные

бояре. 0 решениях совета подробно рассказывает В. Н. Татищев в своей

«Истории Российской»: «Положиша тако: на Оку к берегу послать сына своего

великого князя Ивана Ивановича (Меньшого) да брата Андрея Васильевича

Меньшаго, и с ними князеи и воевод с воинством, колико вскоре собрать

мосчно; а низовые воинства с ханом Удовлетем да со князем Василием

Звенигородским послати наслех плавное на град Болгары, зане тамо людеи

мало, и тако учиниша. А князь великий Иван Васильевич остался в Москве

ожидати верховых воинств».

Перед нами развернутый план войны, предусматривающий и оборону

«берега» Оки дополнительными силами, и отвлекающий удар «судовой рати» по

Волге на владения Большой Орды, и проведение мобилизации в северных

городах. «Верховые воинства» должны были, по всей вероятности, составить

стратегический резерв под командованием самого великого князя.

Развертывание полков вдоль «берега» имело на этот раз существенные

особенности – основные силы были сосредоточены не в Коломне, как обычно, а

на западном фланге, в районе Серпухова и Тарусы. Там были поставлены сын

великого князя Иван Меньшой и его брат Андрей Меньшой, главные воеводы

русского войска, «а с ними многы воеводы и воиньство бесчисленное». Отсюда

полки можно было легко и быстро передвинуть к Коломне, если бы Ахмед-хан

решился нанести прямой удар на Москву, или к Калуге, если бы он попытался

обойти оборонительную линию через литовские владения. Таким образом,

группировка русских войск в районе Серпухова, Тарусы обеспечивала условия

для решения сразу двух стратегических задач: обороны «берега» и прикрытия

литовского рубежа.

Впрочем, и на этот раз оборону «берега» удалось сделать сплошной,

прикрыв меньшими по численности полками все возможные места переправы через

Оку от Коломны до района сосредоточения главных сил: «прочии же князи и

воеводы по иным местом у Оки по берегу». Этому способствовало и то, что

бродов и «перелазов» на глубокой и полноводной реке было сравнительно

немного, как немного было и вообще пригодных для форсирования водной

преграды мест – с легкими подходами, с пологими берегами. Между Коломной и

Серпуховом таких мест насчитывалось не более десятка, в основном возле

впадения в Оку ее малых притоков. Большая же часть берега была покрыта

непроходимыми для конницы лесами, на многие километры тянулись отвесные

обрывы, не очень высокие, но непреодолимые со стороны реки. Такие участки

достаточно было прикрыть конными сторожевыми разьездами.

Дальше события развивались так.

В Москве были получены сведения о подходе Ахмедхана к верховьям Дона,

и «князь великы Иван Васильевич, слышав то, поиде сам противу ему к Коломне

месяца июня в 23 день, и тамо стояша до покроваз (до 1 октября). Таким

образом, к «берегу» был выдвинут стратегический резерв и сам великий князь

прибыл для общего руководства обороной.

Одновременно начался рейд русской «судовой рати» ло Волге, «под улусы

ордынские», под командованием воеводы князя Василия Звенигородского и

татарского «служилого царевича» Удовлета (Нурдовлета).

Между тем окончательно прояснилось направление главного удара

ордынцев: «царь Ахмат поиде в Литовскую землю, хотя обойти чрес Угру».

Война вступила в следующий этап, который потребовал новой перегруппировки

русских войск, что и было сделано великим князем Иваном III. Полки из

Серпухова и Тарусы были переведены еще западнее, в город Калугу и

непосредственно на «берег» реки Угры. Основным силам во главе с сыном

великого князя велено было стоять в Калуге, «на усть Угры», остальные полки

должны были занять позиции выше по реке. «Берег» Угры становился тем

оборонительным рубежом, на котором предполагалось остановить ордынцев.

Опередить Ахмед-хана, успеть раньше к реке, занять и укрепить все

удобные для переправы места, броды и «перелазы» – вот что больше всего

заботило великого князя.

Великокняжеские воеводы успели это сделать!

Теперь «коломенское сидение» Ивана III утратило свой смысл, и 1

октября он возвратился в Москву для переговоров с мятежными братьями. Как

сообщает летописец, «в то время приидоша на Москву послы братьи его, княж

Ондреевы и княж Борисовы, о миру. Князь же великы жаловал братью свою,

послов отпустил, а самим им велел прити к себе вборзе». Иван III, таким

образом, хорошо использовал передышку, которую дала ему медлительность

Ахмед-хана и его обходное движение через литовские владения, и ликвидировал

внутренний конфликт: полки братьев великого князя должны были усилить

великокняжеское войско.

Другой целью поездки в Москву была, по-видимому, организация обороны

столицы. Великий князь «град окрепив, а в осаде в граде Москве сел

митрополит Геронтеи, да великая княгини инока Марфа, да князь Михаил

Андреевич, да наместник Московскои Иван Юрьевич, и многое множество народа

от многых градов». За Москву можно было теперь не беспокоиться, и 3 октября

Иван III выехал к войску.

Великий князь располагался в Кременце (село Кремеиецкое, между Медынью

и Боровском), примерно в пяти десяти километрах позади русских полков,

оборонявших берег реки Угры. Выбор именно этого места для своего и общего

резерва пребывания свидетельствует о лравильной оценке Иваном III общей

стратегической обстановки, и его готовности в случае необходимости активно

вмешаться в военные действия.

На выгоды кременецкой позиции неоднократно обрап1али внимание

историки. Польский историк Ф. Папэ писал, что позиция самого Ивана III под

«~ременецким селом» была превосходна, ибо не только служила резервом, но

еще заслоняла Москву со стороны Литвы.

Дополнительные аргументы в пользу кременецкой поии приводит

советский историк К. В. Базилевич, отмечая, что конная масса татар могла

быстро передвигаться вдоль берега, выбирая наиболее удобные и хуже

защищенные места для перелравы. Узкая Угра не представляла сильного

естественного препятствия для противника, лоэтому со стороны тактических

требований было бы неразумно держать все силы у самой реки. В данном

случае прорыв на левый берег Угры поставил бы обороняющиеся войска в

тяжелое положение. Кременецкая позиция давала возможность быстро

иеребрасывать войска к угрожаемому участку.

Как же была организована оборона самого берега реки Угры?

Основная группировка русских войск во главе с князем Иваном Ивановичем

Меньшим была сосредоточена в районе Калуги и прикрывала устье Угры. Как

показали дальнейшие события, русские воеводы правильно оценили обстановку

и лрикрыли главными силами действительно самое опасное место: именно

здесь произошло генеральное сражение.

Другие русские полки, по словам летописца, «ста по Оке и по Угре на 60

верстах», вдоль самой Угры от Калуги до Юхнова. Дальше вверх по Угре были

уже литовские владения, и туда воеводы не заходили. На этом

шестидесятиверстном пространстве и состоялось знаменитое «стояние на

Угре». Основной задачей «береговых воевод» было предотвращение прорыва

ордынской конницы через реку, для чего было необходимо защитить все

удобные для переправы места. На это прямо указывает летописец: «воеводы

пришед сташа на Угре, и броды и перелазы отняша».

Впервые в русской военной истории заметная роль в отражении ордынцев

отводилась огнестрельному оружию, о чем свидетельствуют миниатюры

летописного «Лицевого свода» (то есть иллюстрированной летописи),

посвященные «стоянию на Угре». На них изображены пушки и пищали,

противопоставленные ордынским лукам. Вологодско-Пермская летопись называет

в составе «наряда» на реке Угре также «тюфяки»’. Заблаговременно

выставленные на «перелазах» через реку «тюфяки» представляли собой грозное

по тем временам оружие. Достаточное распространение получило и ручное

огнестрельное оружие – «ручницы», они были даже на вооружении дворянской

конницы. В русском войске находились также многочисленные отряды

«пищальников», которые и раньше использовались для «береженья» бродов через

пограничные реки.

Выбор основной оборонительной позиции вдоль реки Угры мог определяться

не только ее выгодным стратегическим положением, но и желанием эффективно

использовать «наряд» и принципиально новые рода войск – «пищальников» и

«огненных стрельцов». «Наряд», еще не обладавший достаточной

маневренностью, выгодно было использовать не в быстротечных полевых

сражениях, а именно в позиционной войне, поставив пушки, тяжелые пищали и

«тюфяки» на бродах через Угру. Здесь ордынская конница, лишенная свободы

маневра, вынуждена была наступать прямо на пушки и пищали русского войска.

Иван III, таким образом, навязывал Ахмед-хану свою стратегическую

инициативу, вынуждал его начинать бой в невыгодных для ордынцев условиях,

максимально использовал свое превосходство в огнестрельном оружии.

Этими же соображениями диктовалась и необходимость строго

оборонительных действий. При наступательных операциях за Угрой русское

войско утрачивало свое важнейшее преимущество – «огненный бой», потому что

«ручницы», которые можно было взять с собой, отнюдь не компенсировали

отсутствие тяжелого «наряда».

При организации обороны Угры великий князь показал себя искусным

военачальником, сумевшим максимально использовать сильные стороны своего

войска и, одновременно, создать такую ситуацию, при которой преимущества

ордынцев не могли бы проявиться в полной мере. Для фланговых и обходных

маневров у ордынской конницы не было достаточного простора, что вынуждало

ее к «прямому бою» на лереправах через Угру. В такого рода военных

действиях русское войско было сильнее не только потому, что имело

огнестрельное оружие – защитное вооружение русских воинов было много лучше,

Страницы: 1, 2, 3