жизнь, и искусство ее полководцев.

К началу XVIII века в России стали развиваться сельское хозяйство и

внутренняя торговля, образовался единый всероссийский рынок, но страна

отставала от развитых европейских государств в промышленности, культуре,

внешней торговле, организации вооруженных сил и морского флота.

Внешняя политика русского правительства стала все больше нацеливаться на

завоевание и укрепление международных позиций государства; дворянство

стремилось к захватам новых земель; дворянство и купечество искали выходы к

открытым морям для сбыта все увеличивающейся продукции сельского хозяйства.

Это должно было укрепить власть дворянства внутри страны, способствовать

обогащению купечества и росту нарождавшейся русской буржуазии.

И вместе с тем решение этих задач объективно способствовало развитию

производительных сил страны и укреплению ее независимости. Без этого

отсталая Россия могла стать объектом разделов более развитых, сильных

европейских государств, стать их полуколонией.

Россия была отрезана от Балтийского и Черного морей, не допускалась

соседями на морские торговые пути. Единственный ее северный порт в

Архангельске действовал лишь в короткие летние месяцы.

Это обрекало Россию на экономическую отсталость.

Но главное заключалось в нараставшей опасности вторжения в Россию врагов

извне.

Цель соседей России — Швеции и Турции и стоявших за ними в разное время

Англии, Франции, Австрии заключалась не только в том, чтобы не допустить

русских к Балтийскому и Черному морям, но и в том, главное, чтобы захватить

земли России, отбросить русских далеко на восток.

В планах шведского короля Карла XII было удержать за собой прибалтийские

земли, некогда отторгнутые от России, не допустить ее к Балтийскому морю, к

прямым связям с Европой, захватить Архангельск и тем самым монополизировать

русскую внешнюю торговлю и, что самое опасное, захватить Смоленск, овладеть

Москвой, лишить Московское государство независимости.

Опасность грозила России и объединившейся с нею Украине со стороны

Турции.

Турецкое правительство стремилось не допустить русских к Черному и

Средиземному морям, не допустить на мировые торговые пути.

И, что было опять-таки самым опасным, турки и подвластные им крымские

татары угрожали Киеву, вторгались в южные русские земли, захватывали и

уничтожали села и города, угоняли русских и украинцев в рабство, продавали

их на невольничьих рынках.

Борьба за независимость, за выход к морям, за место в Европе составила

содержание русской внешней политики на протяжении веков.

Для осуществления этой политики «насильственными средствами» создавались

русская армия и флот, развивалось русское военное искусство, готовились и

выдвигались выдающиеся полководцы и флотоводцы.

К началу XVIII века возросло население России, росли ее производительные

силы, уже накапливались экономические средства.

Русский народ закалился в тысячелетней борьбе с суровой природой, в

тяжелом труде, в боях за свою независимость и существование.

Он пережил вековое татаро-монгольское иго, отразил и разгромил немецких

псов-рыцарей, победоносно проявил свои боевые силы на поле Куликовом,

изгнал польских интервентов — отстоял свою независимость.

Конечно, войны России в XVIII веке преследовали и завоевательные цели,

велись прежде всего в интересах русского дворянства и купечества.

Русский народ поднялся на защиту своей родины.

Народ был угнетен крепостниками, изнемогал от рекрутчины и налогов, и

тем выше надо ценить его самоотверженность и величие духа, что, не

покорившись угнетателям, русским дворянам, он нашел в себе силы вступать в

борьбу не на жизнь, а на смерть с иноземными захватчиками, несшими в Россию

двойное рабство.

Кутузов командовал ротой, батальоном, отрядом, полком, корпусом. Это

закалило Кутузова, обогатило служебным и боевым опытом. Он стал

профессионалом военного дела.

Он постигал природу боя и войны, сущность полководческого искусства в

действиях полководцев Румянцева и Суворова. На этой основе рос и

развернулся его полководческий талант.

В 1764 году, когда русские войска двинулись в Польшу, капитан Кутузов

добился перевода в действующую армию. За годы 1764, 1765, 1769-й он

участвовал в ряде небольших боев (крупных операций там не велось), втянулся

в походную жизнь, но, как сам впоследствии признавал, «войны еще не

понимал».

В 1770 году Кутузова перевели в армию Румянцева, действовавшую против

турецких войск в Молдавии и Валахии. Молодому офицеру повезло: он поступил

в распоряжение выдающегося полководца Петра Александровича

Румянцева.

Оттоманская империя по-прежнему не допускала Россию на земли северного

Причерноморья, принадлежавшие русским с незапамятных времен; не допускала к

Черному морю, издавна названному Русским морем, во которому некогда плавали

суда русских.

Турция располагала многочисленной сильной армией, готовилась к

вторжению в русские земли, не шла на компромиссы, первая разорвала

дипломатические отношения с Россией, и только разгром турецких войск мог

обеспечить успех русской политике.

Армия наступала к Дунаю против сильнейших группировок турецких и

татарских войск. Театр военных действий был очень далек от России,

коммуникации непомерно растянуты и открыты ударам врага; край глухой,

бездорожный, население редкое, поражаемое вспышками чумы; впереди лежала

местность, изрезанная реками, с приречными болотами, озерами, встречались

гористые районы, затруднявшие наступление, и равнины, где преимущество было

на стороне более многочисленной турецко-татарской конницы. Общее численное

преимущество все время было на стороне противника.

Было где и в чем проявиться боевым качествам русских войск, талантам их

полководца; было чему у него поучиться молодому офицеру генерального штаба

Кутузову. Ему повезло и с назначением в корпус опытного, боевого генерала

Боура, выполнявшего наиболее ответственные задания в сражениях, затем на

должность оберквартирмейстера армии.

Кутузов оказался в трудных, сложных условиях маневренных действий, в

сфере огня ожесточенных сражений в урочище Рябая Могила, на реке Ларге,

близ озера и реки Кагул, вошедших в историю русской армии.

Для М. И. Кутузова эти сражения стали незабываемой школой военного

искусства. Корпус генерала Боура всегда наступал на главных участках.

Кутузов, как офицер генерального штаба, вел разведку, производил

рекогносцировку, разбирался в сложных передвижениях своих войск и

противника, бросался с резервами туда, где назревала опасность. Он близко

видел действия Румянцева в сражениях, где тот добивался высших успехов и

славы.

Кутузов постигал стратегию сокрушения Румянцева, считавшего, что «никто

не берет города, не разделавшись с войсками, его защищавшими». И здесь же

видел Кутузов, что стратегия Румянцева заключается не только и не всегда в

наступлении. Когда Румянцева после одержанных побед стали из Петербурга

понуждать перейти Дунай, он категорически отказался: «Стою непременно на

том правиле, что, не обеспечивши надежно оставляемого за собой, большими

шагами нельзя ступать вперед».

Наступит время, и Кутузов осуществит основную идею стратегии и тактики

Румянцева: не раз добьется разгрома и полного уничтожения армии противника;

применит, как и Румянцев, охват армии противника и удары по ней с фронта, с

тыла, с флангов, в каждом бою будет творить, как и Румянцев, но при иных

условиях, в борьбе с иным противником, иначе, чем Румянцев. Да и Румянцев,

имея перед собой не 150 тысяч турок и татар, а великую французскую армию во

главе с Наполеоном, вряд ли атаковал бы ее сразу силами 40 тысяч солдат,

имея позади Москву и страну, независимость которой зависела от данного

сражения.

До той поры, когда Кутузов применит замечательный опыт и уроки Румянцева,

пройдет еще сорок лет.

А пока служба Кутузова в армии Румянцева неожиданно и нелепо

прекратилась. Кто-то из «друзей» Кутузова донес Румянцеву, что в часы

досуга под веселый смех товарищей капитан Кутузов копировал походку и

манеры главнокомандующего. А фельдмаршал был очень обидчив; несмотря на

чины и славу, его обходили в Петербурге, при дворе уязвляли самолюбие,

потом крут и резок был Петр Александрович в обращении даже с вышестоящими.

Безупречная служба и боевые заслуги спасли молодого офицера от гнева

главнокомандующего, он удовлетворился переводом насмешника в Крымскую

армию.

Это событие оставило на всю жизнь глубокий след в характере Михаила

Илларионовича. Он стал скрытным, недоверчивым, замкнутым. Внешне это был

тот же Кутузов, веселый, общительный, но близко знавшие его люди говорили,

что «сердца людей открыты Кутузову, но его сердце закрыто для них».

В Крымской армии Кутузов продолжал трудный и опасный путь боевого

командира. То, командуя казаками, он дерется в стычках с татарскими

наездниками, то ведет разведку, затем командует батальном, во главе

которого участвует в отражении турецкого десанта на крымское побережье, в

штурме укрепления, который едва не стал для М. И. Кутузова роковым.

Об этом бое и ранении Кутузова под Алуштой (где ныне стоит памятник)

доносил Екатерине II генерал-аншеф В. М. Долгоруков.

«...На отражение неприятеля, выгрузившего флот и поставившего лагерь

свой при местечке Алушта,— писал он образным слогом того времени,— поспешал

я туда... со всевозможною скоростью... 22 числа (22,7—3.8. 1774 г.— М. Б.)

прибыл я... в самую внутренность гор, откуда лежащая к морю страшною

ущелиною дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастями,

что с трудом два только человека в ряд пройти могут, одни только войска...

на собственных раменах открыли там путь единорогам.

Между тем турки, отделяясь от главного своего при Алуште лагеря...

тысячах в семи или осьми, заняли твердую позицию в четырех верстах от моря,

пред деревнею Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были

крутые каменные стремнины укреплены ретраншаментами.

Неприятель, пользуясь удобностью места и превосходством сил, защищался

более двух часов, когда каре, подаваясь вперед непроходимыми стезями,

приобретали каждый шаг кровью, не умолкала с обеих сторон производимая из

пушек и ружей наисильнейшая пальба».

Было приказано: «приняв неприятеля в штыки, продраться в ретраншамент,

что и исполнено... где сильнейшее было сопротивленье Московскому легиону.

...Турки... бросились стремглав к Алуште, оставя свои батареи, будучи

гонимы к обширному лагерю своему на берегу стоящему.

...Число побитого неприятеля наверно знать не можно, поелику в

пропастях и между каменьями повержены тела их.

...Из числа раненых... Московского легиона подполковник Голенищев-

Кутузов, приведший свой батальон, из новых молодых людей состоящий, до

такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых

солдат.

Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глазу и

виска, вышла напролет в том же месте на другой стороне лица...»

Пуля пробила голову, не задев мозга. Кутузов выжил и отправился за границу

лечиться. Михаил Илларионович много

путешествовал по Европе, долго жил в Лейдеие — тогдашнем центре науки,

встречался с учеными, передовыми людьми Европы и европейскими полководцами

того времен — Фридрихом II и Лаудоном.

По возвращении на родину Кутузов назначен в войска, находившиеся в

южных краях России, в Крыму. На том же театре военных действий служил в те

годы Суворов. Это были сравнительно мирные годы. Крым в результате войн с

Турцией был объявлен независимым, борьба с Турцией за влияние на крымских

татар продолжалось, но эту борьбу Суворов вел то демонстрацией против

турецких кораблей, заходивших в порты Крыма, то дипломатическим путем,

поручая Кутузову дела наиболее сложные, требующие благоразумия и большого

такта.

В эти годы Кутузов снова проходил суворовскую школу обучения и

воспитания войск. То, что зародилось в Астраханском полку лет двадцать

назад, теперь окрепло и превращалось в суворовскую «Науку побеждать».

Кутузов постигал важнейшие правила «Науки побеждать»: «глазомер, быстрота,

натиск», требовавшие от командира правильной оценки обстановки: «как в

лагере стать, как идти, где атаковать, гнать и бить, примерного суждения о

силах неприятельских для узнания его предприятий».

Кутузов постигал суворовское построение колонн для похода, организацию

марша, отдыха, стремление к быстроте, ибо «победа зависит от ног, а руки ее

довершают».

В 1787 году вспыхнула новая война с Турцией. Кутузов прикрывал своим

корпусом границы России но Бугу, затем войска Кутузова были включены в

состав действующей Екатеринослав-ской армии. Командующий Екатеринославской

армией Потемкин решил взять черноморскую турецкую крепость Очаков. Русские

войска, в том числе и корпус Кутузова, осадили Очаков. Осада крепости

длилась долго, русские войска гибли от болезней и терпели лишения больше,

чем хорошо подготовленные к осаде турки. Однако Потемкин медлил и не

решался на штурм. Военные действия ограничивались мелкими столкновениями.

Во время одной из вылазок турки атаковали прикрытие егерей Бугского

корпуса. Завязалось серьезное сражение. Кутузов повел войска в атаку и был

тяжело ранен. Пуля пробила голову навылет почти в том же месте, что и при

первом ранении. Врачи приговорили его к смерти, считая, что он не доживет

до утра. Но Кутузов выжил, только правый глаз его начал слепнуть.

«Если бы,— писали врачи,— такой случай передала нам история, мы бы

сочли это басней. Но мы видели чудо, свершившееся с генералом Кутузовым».

Едва оправившись от раны, Кутузов принял участие в боях на Днепре и на

Буге, в штурме замка Хаджибей, на месте нынешней Одессы. И всюду: то с

батальонами егерей, то во главе казацких отрядов при взятии крепостей

Бендеры и Аккерман и в полевом бою — Кутузов всегда, по свидетельству

современников, «одерживал поверхность».

В этот трудный момент Кутузов, собрав гренадер Херсонского полка и егерей

Бугского корпуса, повел их на бастион. Войска, штыками проложив себе

дорогу, ворвались в крепость. Позднее, встретившись с Кутузовым на площади

Измаила, Суворов сказал, что «Суворов знает Кутузова, а Кутузов Суворова;

если б крепость не взяли — Суворов умер бы под ее стенами и Кутузов

также...».

Бой шел на крепостных стенах и у всех четырех ворот, потом завязался

жестокий уличный бой. Русские войска, окружив турок, теснили их к центру.

Турки отступали. Дрались они отчаянно, в узких улицах окружили вооруженных

пиками казаков и саблями перерубали древки пик. Началась резня, грозившая

казакам полным истреблением. На помощь казакам прорвались егеря Кутузова.

Русские войска овладели центральной площадью. Гарнизон Измаила был почти

полностью истреблен, немногие уцелевшие взяты в плен.

Дорого обошлась русским эта победа. Тысячи убитых и раненых лежали во рву,

на улицах. 12 декабря 1790 года М. И. Кутузов писал своей жене:

«И з м а и л.

Любезный друг мой Катарина Ильиняшна. Я, слава богу, здоров и вчерась

тебе писал... что я не ранен и бог знает как. Вех не увижу такого дела.

Волосы дыбом становятся. Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя

себя живого и такой страшный город в наших руках, а ввечеру приехал домой

как в пустыню... кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце

у меня облилось кровью и залился слезами.

Целой вечор был один; к тому же столько хлопот... надобно в порядок

привести город, в котором однех турецких тел больше 15 ООО...

Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось». «Не было

крепче крепости, обороны — отчаянней, чем Измаил,— сказал Суворов,— только

раз в жизни можно пускаться на такой штурм...»

С 1793 года в жизни Кутузова начался новый этап: он становится

дипломатом — чрезвычайным и полномочным послом России в Константинополе.

Посольство в Турции считалось труднейшим, ибо там был узел противоречий

России не только с Турцией, но и с рядом европейских государств. Дошедшие

до нас описания дипломатической деятельности Кутузова говорят о том, что и

здесь он оказался талантливым. Окруженный русскими офицерами,

советниками, шталмейстерами, музыкантами, камердинерами, конным и пешим

конвоем, Кутузов торжественно вступил в Константинополь и на цветистые

восточные приветствия ответил изысканной речью. Он поражает пышностью

приемов и церемониалов, вежливостью манер. Своими рассказами Михаил

Илларионович заставлял смеяться сурового пашу, давшего обет не улыбаться,

очаровывал своим обхождением турецких придворных и военачальников, не

веривших, что перед ними тот самый страшный Кутузов, который так жестоко

громил их в битвах.

В сентябре 1794 года Михаил Илларионович был назначен директором

сухопутного кадетского корпуса, где руководил обучением и воспитанием

будущих офицеров русской армии. Сам читал им лекции по военной истории,

впервые ввел в корпусе преподавание тактики.

Продолжая эту деятельность, Кутузов одновременно исполняет должность

командующего сухопутными войсками в Финляндии, инспектирует их, строит там

укрепления, участвует в дипломатических сношениях, направленных на

улучшение отношений России со Швецией.

Около года Михаил Илларионович был генерал-губернатором I

Страницы: 1, 2, 3, 4