столяром, планировщиком».7
В ту пору, когда активно шло строительство его усадьбы, Томас Джефферсон
познакомился с Мартой Скелтон. А в 1772 году они сыграли свадьбу.
Таким образом, начало революционных бурь Джефферсон встретил, будучи
крупным плантатором, преуспевающим адвокатом, счастливым мужем и отцом.
Однако, этого ему было недостаточно, так как с юных лет Томаса волновала
судьба родного края.
Новый этап его биографии ,а именно политическая деятельность, начались еще
в 1769 году, когда молодой вирджинец занял место в законодательной палате
колонии в качестве депутата от графства Албермал. У него уже сложились
достаточно определенные убеждения, чтобы сразу же принять участие в
разгоревшейся борьбе против всевластия Англии над колониями.
И Томас Джефферсон сыграл огромную роль в деле американской революции и
войны за независимость. Вся его деятельность с 1764 по 1789 годы была
направлена именно на борьбу за независимость и становление американской
республики, что составляет основную тему данной работы и содержится во
второй главе.
После принятия конституции США в 1787 году, в разработке которой Джефферсон
принимал самое активное участие, а также первых президентских выборов 1789
года, на которых Джордж Вашингтон вышел полным победителем, начинается
новый этап в биографии и политической карьере Джефферсона. 11 декабря он
получает личное письмо от Вашингтона с предложением войти в государственный
аппарат. После длительных раздумий и колебаний, а также влиянии некоторых
его сторонников, Томас Джефферсон принял решение и направил письмо
Вашингтону, в котором он выражал свое согласие стать государственным
секретарем США и отправился в Нью-Йорк.
Вашингтон, зная о высоких качествах своего соседа- вирджинца, знал также о
трудностях сотрудничества с ним. Независимая личность Джефферсона, политика
и философа , государственного деятеля со сложившимися взглядами, требовала
простора для его собственной инициативы. Сотрудничать с ним означало
считаться с его убеждениями, и сложности при определении политики были
неминуемы. Тем не менее, президент нуждался в столь сильной личности с
большим авторитетом – участие в правительстве Томаса Джефферсона укрепило
бы центральное правительство, тогда крайне нуждавшееся в политической
поддержке.
Джефферсону представлялось возможность оказать влияние на формирование
характера власти в направлении создания устойчивой буржуазно –
демократической формы правления. И Томас Джефферсон решил использовать эту
возможность. Первая беседа с Джороджем Вашингтоном длилась около часа.
Томас Джефферсон вручил победителю в войне за независимость золотую медаль
с его барельефом, отлитую в Париже.
Но время празднования революционных побед уже прошло и предстоял период
оформления государства, создания внутри– и внешнеполитического механизма,
решение трудных проблем государственного устройства. От обоих госдеятелей
зависело, каким будет политическое лицо независимой Америки.
В то время президент США не возглавлял кабинета министров в современном
внимании, да и по существу такого подразделения не было. Глава каждого из
департаментов – государственного, финансового, военного – вел дела своего
ведомства практически независимо от президента. Однако, несмотря на
автономность действий министров американского правительства, над ними,
согласно конституции, стоял президент с полными прерогативами власти, и
коренные вопросы не могли решаться без его полного одобрения. Поэтому
всякая новая инициатива пробивалась через ежедневные контакты с
президентом, путем влияния на главу правительства.
В тот высший круг государственных чиновников, в который вступил весной 1790
года Томас Джефферсон, входили представители различных и, более того,
противоборствующих политических направлений, что предвещало нелегкую
борьбу. Джефферсон сразу же начинает пристально наблюдать за молодым и
целенаправленным министром финансов Александром Гамильтоном. Едва ли не с
первого обмена мнениями выявилась противоположность взглядов Джефферсона и
Гамильтона. Сила Гамильтона состояла в том, что он возглавлял ведущей
департамент и его поддерживали консолидированные силы северных и срединных
штатов, состоявшие из той буржуазии, которая страхе перед общественным
подъемом требовал правительства твердой руки.
Приступив к работе Томас Джефферсон несколько недель подряд изучал
скопившиеся груды дипломатических документов. Видел, что внешнеполитическое
положение республики складывалось неблагоприятно. Страна была зажата в
тисках британской и испанской колониальных империй, отношения с которыми
были очень натянутые.
Поэтому Джефферсон понимал, что необходимо заручиться поддержкой какой-либо
мощной европейской державой, чтобы повысить рейтинг молодой республики в
глазах мировой общественности. И такой выбор пал на Францию, с которой уже
сложились достаточно дружеские отношения. Именно Франция стала
внешнеполитическим козырем в политической игре Джефферсона.
Первое получившие известность внутриполитическое мероприятие Джефферсона на
посту государственного секретаря – исследование возможности стандартизации
в пределах страны, обнародованное в «Докладе о мерах и весах». Этот доклад
дал повод одному английскому ученому выразить американцам свое восхищение
тем, что их государственный деятель одновременно столь сведущ в науках .
Однако, большее беспокойство в то время вызывали вопросы конструктивного
плана, прежде всего создания в США единой федеральной системы. План
создания такой системы был предложен Гамильтоном. Он был предельно прост:
правительство брало на себя оплату внешних и внутренних долгов государства
в целом и штатов. Соединив экономические интересы с интересами центрального
правительства, Гамильтон надеялся добиться консолидации и стабилизировать
положение. Томас Джефферсон не был против укрепления американского
единства, но многие аспекты федералистской политики тревожили его и
вызывали подозрение. От политики Гамильтона выигрывали спекулянты ценными
бумагами, усиливалась крупная буржуазия северо-запада, укреплялись
консервативные элементы внутри страны. Гамильтон выступал идеологом
развивавшейся в то время в США буржуазии и стремился превратить страну в
строго выраженную централизованную индустриальную державу. Гамильтон
подчеркивал важность развития промышленности, которая могла быть создана
только с помощью высоких охранительных тарифов и государственных субсидий.
Только таким путем, считал он, слабая индустрия штатов могла встать вровень
с высоким уровнем Европы. И министр финансов обратил все свои силы на
расчистку пути для развития капитализма в США. Но Америка в то время
являлась сельскохозяйственной страной. Именно идеологи фермеров и
возглавили самую действенную оппозицию форсированию США в развитии
капитализма. Рост налогов на население и импорт породили оппозицию, быстро
нашедшую логическое обоснование не только в материальных, но и в наиболее
важных гражданских ценностях. Создание этих ценностей уже отождествлялось с
именем автора декларации независимости. Но Джефферсону было трудно вести
широковещательную борьбу с политикой правительства, поэтому этим занялись
его многочисленные политические соратники, и прежде всего Джон Мэдисон.
Особенно остро разгорелась борьба по вопросу оплаты долгов, в которой
предложение Гамильтона потерпело поражение. Джефферсон был в курсе дела и
видел опасность как в крайней изоляции, так и чрезмерной самостоятельности
штатов, предвещающей развал союза. Как идеолог фермерской Америки,
Джефферсон противостоял идеологу капитализма – Гамильтону, но он не желал
распада союза штатов, да и не мог еще предвидеть эффекта гамильтоновских
преобразований.
Основное же внимание Томаса Джефферсона в то время занимали вопросы внешней
политики, и особенно отношения молодой американской республики с
европейскими государствами. Незащищенные границы требовали от американской
дипломатии искусного маневрирования между главными мировыми силами. Надежды
Джефферсона как главы внешнеполитического ведомства зиждились на внутренних
разногласиях колониальных держав, но и разногласия на должны были перейти
грань, ведущую к войне: в случае этого сложная система европейского баланса
сил рушилась, и это почти неизбежно вовлекло бы и США в водоворот политики
великих держав. Целью Томаса Джефферсона был нейтралитет. Он
придерживался нейтралитета не из-за отвлеченных гуманных схем, чего в целом
также нельзя не учитывать, но и исходя из интересов Соединенных Штатов.
Новый мир, пишет он, может «извлечь выгоды из глупостей Старого мира». «Они
должны воевать, а мы – укрепляться» 8 Такой представляет себе Джефферсон
основную линию американской политики. Именно торговой политике и политике
невмешательства в деятельность европейских государств Джефферсон отдавал
предпочтение.
Необходимо отметить, что именно по вопросам внешней политики возникало
больше всего разногласий в правительстве. Дело в том, что Гамильтон и его
соратники, вступавшие в прямую конфронтацию с блоком Джефферсона, пытались
проводить проанглийскую политику, всецело удовлетворяя требования этой
страны. Но государственный секретарь проявлял присущее ему упорство в
данном вопросе и не раз, поддавшись его убеждения, Вашингтон склонялся на
его сторону.
Но по сути, торговая дипломатия Джефферсона не имела большого политического
экономического и связанного с ним политического успеха: Америка так и
осталось в основном потребителем английских товаров. В этом смысле она
оказалась неэффективной и крайне неудачной. Однако дипломатия Томаса
Джефферсона уберегла Соединенные Штаты от, возможно, рокового падения –
союза части американской буржуазии с ее английскими партнерами, что
создавало реальную угрозу завоеваниям революций и к чему мог привести курс
Гамильтона, рассчитанный на укрепление власть имущих любой ценой. Ради
укрепления основ республиканизма и усиления демократии он готов был
пожертвовать интересами торговцев английскими товарами и не останавливался
в своей борьбе со сторонниками сближения Англии.
Еще одно поражение Томас Джефферсон потерпел от Гамильтона с подписанием
указа о создании национального банка США, главной целью деятельности
которого, безусловно, удачно закамуфлированной, было продолжение обогащения
североамериканской буржуазии.
Таким образом, Гамильтон и Джефферсон возглавляли два формирующихся
политических лагеря, за которыми стояли разные общественные силы. Гамильтон
стоял за ликвидацию всех препятствий на пути внедрения капитализма во все
сферы американской жизни. Он и возглавляемый им буржуазный блок объективно
выступали против большинства тогдашнего фермерского населения страны.
Гамильтон, как и прочие лидеры федерализма, с презрением относился к «серой
и темной» массе поселенцев, расширявших своим трудом западные пределы
государства. Федералисты презирали фермеров, как отсталых и ограниченных
рабов, они ненавидели пионеров Запада как постоянный источник смут и
волнений. В федералистских планах этим группам населения предназначалась
второстепенная роль в государстве.
Томас Джефферсон как лидер демократической оппозиции придерживался
противоположных Гамильтону взглядов. Именно людей земли, фермеров и
сельских хозяев он считал «естественной аристократией». Они – труженики
земли, привыкшие распоряжаться собой в самых сложных условиях., больше были
приспособлены, считал Джефферсон, для самоуправления, чем городские
жители., искалеченные «невежеством и угнетением»9. В 1791 году Томас
Джефферсон окончательно отходит от поиска компромисса с Гамильтоном и
думает о создании противовеса федерализму.
Отстаивая права колоний на самоопределение, Джефферсон и его соратники
поддерживали справедливое дело борьбы с тиранией метрополии, сдерживающей
развитие американской нации. Аргументы же о «сдерживании» американской
нации другими державами после достижения суверенитета неизбежно принимаю
все более отвлеченный характер.
Взгляды Томаса Джефферсона претерпевают эволюцию. В период революционного
подъема американская буржуазия выдвигает гуманистические принципы,
выступает в защиту ряда общих прав индивидуума и нации. Получив в свои руки
суверенную власть, руководители буржуазного государства значительно отходят
от принципов всеобщей справедливости, ставя теперь во главу угла интересы
«развития нации», что в условиях господства буржуазии часто становится
принципом обоснования экспансии и выгод американской буржуазии.
Год за годом мы видим эволюцию идеолога революции в более умеренного
буржуазного полтика. Заслуга Джефферсона в том, что он в меньшей степени,
чем другие деятели американской революции, становился на путь политика-
прагматика, выразителя интересов господствующего класса. Он стремился
отстаивать идеи Просвещения, выступал за более совершенное государственное
устройство и в этом отношении оставался верен принципам 1776 года. Однако
все чаще выгода момента становится слишком соблазнительной, а интересы
собственно американские - выше интересов соседних стран, индейцев,
негров, все , кто «тормозит» рост благополучия «среднего американца» 10, о
красноречиво свидетельствует «испанская» дипломатия Джефферсона на посту
государственного секретаря.
Но враждебность вокруг Джефферсона росла, и он уже задумывался об отставке,
хотя и слышал настойчивые контраргументы от своих соратников. В последние
годы, не поступившись своими убеждениями, он оттолкнул конформистов и еще
более восстановил против себя врагов. В происходящей борьбе ставки
Джефферсона были заведомо ниже, его оружие слабее, а противник
многочисленнее и безжалостнее. В середине лета 1793 года происходит личный
кризис. О нем свидетельствует письмо Мэдисону, в котором Томас Джефферсон
пишет: «Обессиленный работой с утра до вечера – день за днем; зная, что
работа эта столь же бесплодна для других, как тяжела для меня, действуя в
одиночку в безнадежной постоянной борьбе против большинства, которое
систематически подрывает общественную свободу и благосостояние, вынужденный
даже в редкие часы отдыха находиться в обществе лиц, в чьей ненависти я не
питаю сомнений...отрезанный от семьи и друзей, оставив свои дела в
состоянии хаоса и беспорядка, короче, отдав все, что я люблю, в обмен на
то, что я ненавижу, - и все это без малейшего удовлетворения как ныне, так
и в будущем... так вот, мой дорогой друг, пусть этот предмет никогда на
встанет между тобой и мной» 11. В конце июля Томас Джефферсон уведомляет
Вашингтона, что уйдет со своего поста 30 сентября 1793 года. Вашингтон в
ответ лично приезжает к Джефферсону, но разговор идет о его приемнике.
Разногласия по этому вопросу с Вашингтоном заставляют Джефферсона принять
решение остаться на своем посту до января 1794 года. Вторая половина года
прошла в напряженной обстановке, но Томас Джефферсон уже твердо пришел к
выводу: лучше полное выяснение отношений, отделение и открытая оппозиция,
чем двусмысленность «надпартийной» политики. 5 января 1794 года он оставил
свой пост и уехал на юг, к дорогим его сердцу людям и памятным местам
детства.
Покинув Филадельфию, Томас Джефферсон думал, что уходит от активной
политической жизни. Ожесточение последних лет борьбы вызвало в нем
усталость. Крепкое здоровье и железная воля оказались надломленными. Каждый
день приносил страдания от внутренней неудовлетворенности, порожденной
кажущимся бессмыслием политической борьбы. Чем сильнее страдал Джефферсон в
чуждом ему окружении, тем более близкими становилось ему все то, что так
любил: семья, дом, библиотека, прогулки на свежем воздухе. Летом 1793 года
он встречал гостей и дипломатов в саду, среди деревьев, говоря своим
собеседникам, что чувствует себя прирожденным земледельцем, что политика
ему претит, что он готов сказать: «Невежество – самая мягкая подушка, на
которую только может положить голову человек». Полушутливо, полусерьезно,
он клянется, что в его доме никогда больше не будет ни чернил, ни бумаги.
Так говорил человек, привычкой которого было написание не менее дюжины
писем в день.
В то время Томасу Джефферсону было пятьдесят лет. Образ его жизни оставался
по-прежнему аскетичен. Он гордился тем, что солнце никогда не заставало его
в постели. Курение ему претит, а вино он пьет только за обедом. В еде он
отдавал предпочтение овощным блюдам. Игры в карты в его доме запретны, так
как подобные развлечения он считает пустым времяпрепровождением.
Постепенно дорога к его усадьбе становится все более многолюдной.
Знаменитый вирджинец привлекает внимание путешественников. Один из них –
Ларошфуко-Лианкур оставил достаточно подробное описание своих визитов в
Монтиселло. Он знакомит нас также с портретом Томаса Джефферсона зрелых
лет, новообращенного фермера, отошедшего, казалось, от политики. «У
господина Джефферосона мягкий, легкий темперамент, для него характерна
обязательность, хотя он несколько холоден и сдержан. Он беседует самым
любезным образом, своим запасом знаний он может поспорить с кем угодно. В
Европе он занял бы выдающееся место среди литераторов., здесь он в этом
отношении уже преуспел; в настоящее время он очень активно и с большой
тщательностью занимается уходом за фермами и строениями; он намечает и
выполняет все, что требует ведение хозяйства.
Джефферсон вернулся в родные места с мыслью уйти из политики. Через год он
вспоминает: «Я ожидал, что, приехав домой, буду жить спокойно и в свое
удовольствие. Однако, его ожидал не покой, а напряженный труд. В течение
нескольких лет он был занят главным образом вопросами улучшения полей и
ферм. Он ведет обширную переписку, основным мотивом которой является мысль
о том, что счастье человечества зависит от прогресса сельского хозяйства.
«Наука никогда не бывает более прекрасной, -пишет он одному английскому
землевладельцу, -чем будучи приложимой к нуждам, и самая важная среди этих
нужд – улучшения в сельском производстве и сельском хозяйственной
экономии». Его увлекали слова Свифта: «Тот, кто сумел вырастить два колоса
или две травинки, там где росла раньше одна, даст большую пользу
человечеству и сослужит более значительную пользу своему отечеству, чем вся
раса политиков, взятая вместе».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
