Доля европейской зоны с населением свыше 300 млн. человек в мировом ВВП составляет 19,4 проц., в мировой торговле -18,6 проц. Для сравнения: доля США в мировом ВВП -19,6 проц., в мировой торговле - 16,6 проц.; доля Японии соответственно 7,7 проц. и 8,2 проц.[30]
ЕС во все большей мере становится политическим союзом. Гражданин одного из государств-участников ЕС одновременно является и гражданином союза. Союзное гражданство дает, прежде всего, право при определенных условиях свободно передвигаться и проживать во всех государствах союза, активно и пассивно участвовать в выборах в Европейский парламент и в местные органы власти - даже тогда, если человек проживает в каком-либо государстве союза, гражданства которого он не имеет. Граждане союза имеют право на консульскую защиту в третьих странах, если его родное государство не имеет там своего представительства. Они имеют право подавать петиции в Европейский парламент, а через назначаемого Европарламентом уполномоченного по делам граждан жалобы на деятельность органов ЕС.
В области правовой и внутренней политики государства ЕС сотрудничают, прежде всего, в борьбе с организованной преступностью, которая в значительной мере оперирует в международном масштабе и представляет собой растущую угрозу для внутренней безопасности в Европе. Торговцы наркотиками и людьми не должны получать выгоду от объединения Европы. Еще одной важной сферой является гармонизация политики в области предоставления убежища и политики в отношении беженцев.
На базе "Новой трансатлантической повестки" Германия прилагает усилия к расширению евроатлантического партнерства в XXI веке. Основной упор при этом делается на такие сферы, как торговля и экономика, в первую очередь, снижение трансатлантических торговых барьеров, внешнеполитическое сотрудничество, прежде всего, совместные действия в кризисных регионах, решение таких глобальных проблем, как охрана окружающей среды, миграция и борьба с организованной преступностью, а также активизация сотрудничества между общественными группами в рамках так называемого диалога "people-topeople".
Совет Европы. Учреждение Совета Европы (СЕ) в 1949 г ознаменовало собой начало процесса европейской интеграции и сотрудничества. Поддержка прав человека, плюралистической демократии и правового государства с самого начала были в центре деятельности СЕ, который тем самым выработал ориентиры для демократической Европы.
Наряду с дальнейшим совершенствованием защиты прав человека СЕ концентрирует свое внимание, прежде всего, на приобщении к европейским структурам новых государств-членов из Центральной и Восточной Европы. С помощью широких консалтинговых программ и программ по оказанию помощи, которые частично финансируются ЕС и осуществляются совместно ЕС и ОБСЕ, Совет Европы содействует развитию демократического процесса реформ и гармонизации правовых стандартов в центрально- и восточноевропейских странах.
Среди 174 конвенций, принятых на сегодняшний день СЕ, следует, в частности, назвать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Европейскую конвенцию о предотвращении пыток и унизительного обращения или наказания, Европейскую социальную хартию, Европейскую культурную конвенцию, Рамочное соглашение о защите национальных меньшинств и Конвенцию о защите прав человека в области биомедицины. Жалобы на нарушение прав человека можно подавать в постоянно действующий Европейский суд по правам человека, начавший функционировать 3 ноября 1998 г. 1 января 2000 г испанец Хиль Роблес занял новый пост комиссара СЕ по правам человека.
Германия, вступившая в СЕ в 1950 г, активно сотрудничает с Советом Европы на всех уровнях при осуществлении его программ. Наряду с Францией, Великобританией, Италией и Россией Германия является одним из пяти крупнейших доноров СЕ. Ее доля в бюджет организации составляет 12,8 проц. Наряду с материальным вкладом значение имеет и идейный вклад.
Главные цели СЕ - поддержка прав человека, демократии и правового государства - имеют одинаковую важность.[31] Наряду с этим Германия особенно заинтересована в поддержке процесса преобразований в новых государствах.
Поэтому постоянны представитель Германии в СЕ является также председателем "группы докладчиков по вопросам демократической стабильности", которая занимается специфическими проблемами молодых демократических государств и, в частности, готовит решения Комитета министров о помощи в форме самых различных программ. Однако на фоне стагнации финансовых средств необходимо провести интенсивный анализ соотношения расходов и пользы.
Германия использовала председательство в Комитете министров для того, чтобы внести свои приоритеты в деятельность СЕ, в частности, провести мероприятие, ставшее продолжением Стокгольмской конференции против сексуальной эксплуатации детей.
Вехами в области защиты прав меньшинств стали Рамочное соглашение о защите национальных меньшинств и Европейская хартия региональных языков и языков национальных меньшинств, инициативы, реализации которых в свое время в значительной мере способствовала Германия. Оба документа вступили в силу в 1998 г. Федеральное правительство по-прежнему стремится к тому, чтобы повысить роль немецкого языка в повседневной деятельности СЕ. В настоящее время наряду с заседаниями Комитета министров и конференций на уровне министров на немецкий язык - по желанию - переводятся и заседания комитетов. В 1998 г. СЕ при финансовой поддержке германского МИДа издал на трех языках сборник всех своих конвенций Долгосрочной целью остается превращение немецкого языка в третий официальный язык СЕ. Для этого, однако, требуется, чтобы две трети государств-членов согласились внести соответствующие поправки в устав организации.
Благодаря Конвенции о согласительных процедурах и третейском производстве в рамках ОБСЕ, появившейся в результате германо-французской инициативы, ОБСЕ имеет возможности для мирного урегулирования спорных вопросов. Эта конвенция была открыта для подписания в конце 1992 г., 5 декабря 1994 г. она вступила в силу. На сегодняшний день ее подписали 25 государств. Созданный на базе этой конвенции Согласительный и третейский суд расположен в Женеве.
Тот факт, что в области прав человека ОБСЕ разработала далеко идущие обязательства, - которые, хотя и не носят обязательно-правовой характер, оказывают весьма сильное, политически связующее влияние, поскольку они были приняты в результате консенсуса, - отвечает интересам Федеративной Республики. С целью непрерывного наблюдения за тем, как соблюдаются нормы ОБСЕ в области прав человека, регулярно проводятся встречи, в ходе которых критически и открыто, обсуждается положение с правами человека в государствах-участниках.
Верховный комиссар по делам национальных меньшинств, чей пост был создан по решению Хельсинкской встречи в верхах в 1992 г. при решительной поддержке Германии, призван в максимально ранний срок обнаруживать потенциальную зону этнической напряженности и, проводя прямые консультации с заинтересованными сторонами, содействовать ее ослаблению и ликвидации.
На будапештской встрече в верхах удалось принять кодекс поведения, в котором действующий запрет на применение силы конкретизируется нормами демократического контроля вооруженных сил и их использования как внутри государств, так и за их пределами, принято также заявление о принципах нераспространения оружия массового поражения.
Дискуссия об экономической политике в Федеративной Республике Германия приняла неожиданный оборот. Долгое время почти не оспаривалось, что основой для повышения всеобщего благосостояния в народном хозяйстве Германии является ее включение в международное разделение труда. Сегодня, наоборот, склоняются к тому, чтобы возложить вину за экономические проблемы, в особенности за наличие в стране большой безработицы, на ставшую уже притчей во языцех глобализацию, хотя речь в данном случае идет ни о чем другом, как о форсированном разделении труда во всемирном масштабе.
Фундаментальные дилеммы германской внешней политики могут быть рационально поняты в широком контексте культурно-цивилизационных оснований ее восточного вектора и исторически сложившихся альтернатив - гегемонии или лидерства. Немецкий историк О. Данн пишет: «Как только немцы приступают к строительству государства, так у них выходит рейх. Основной вопрос - быть или не быть Четвертому рейху». По словам Данна, сами немцы по поводу такой перспективы энтузиазма не испытывают. Что не освобождает их, как он пишет, от «роли посредника в воссоединенной Европе; решение о переносе столицы в Берлин явилось символическим признанием этой роли».
Похоже, что существующие в Германии страхи перед глобализацией питает особенно повысившаяся мобильность капитала. Однако мрачные сценарии, получившие довольно широкое распространение, основываются зачастую на элементарных недоразумениях. Это относится, например, к постоянно встречающемуся утверждению, будто мобильный капитал в больших объемах утекает из Германии в развивающиеся страны с их низкой стоимостью рабочей силы, чтобы оттуда наводнять германский рынок дешевыми товарами, вызывая безработицу и снижение заработной платы. Но в действительности в 1993-1996 годах почти 80% прямых германских чистых инвестиций за рубежом пришлось на другие индустриальные страны. Кроме того, если давать определение понятию чистого экспорта капитала из Федеративной Республики Германия в развивающие страны, то это означает, что последние получают из Германии больше товаров, чем поставляют в нашу страну. В конечном счете, в дискуссии о глобализации постоянно смешиваются гигантские всемирные финансовые потоки и перемещение капитала, имеющее существенное реальное значение для экономики. Несмотря на высокую международную мобильность капитала, наибольшее значение для капиталовложений в народное хозяйство той или иной страны по-прежнему имеют ее внутренние накопления.
Если международное разделение труда осуществляется сегодня за счет одновременного действия различных механизмов, то с перспективы экономики это означает, что у участвующих в глобализации стран появляется гораздо больше возможностей для экономической специализации. Говоря иными словами, нарастающее переплетение рынков в единую сеть и усиливающаяся взаимозависимость производства в различных странах, обусловленная движением товаров, перемещением капитала и передачей технологий, дают шанс повысить всеобщее благоденствие.
Если развивающимся и "пороговым" странам удастся интегрироваться в мировую экономику, то выгоду от этого должны извлечь как раз индустриально развитые державы, такие, как Германия. Глобализация облегчает развивающимся странам задачу лучше использовать их сравнительные производственные преимущества, увеличить предложение товаров, которые производятся с довольно большими трудозатратами и применением стандартизированных технологических процессов. Относительная цена таких товаров на мировом рынке должна в этом случае понизиться. Это позволило бы индустриально развитым странам, импортирующим такие товары и специализирующимся, в свою очередь, на производстве высокотехнологичных изделий, требующем сравнительно больших затрат человеческого капитала, улучшить так называемое Terms - of - trade; они могли бы добиться реального увеличения своих доходов.
При обсуждении шансов и рисков глобализации для Германии явно мало места уделяется роли структурной реформы. Дискуссия об экономической привлекательности Германии, подогретая глобализацией, вращается вместо этого вокруг расхожих понятий: с одной стороны, мировое первенство по экспорту и стремительный рост прибылей, с другой, высокий уровень зарплаты и налогов, миграция промышленных предприятий в зарубежные страны. В зависимости от интересов, участники дискуссии или приуменьшают необходимость адаптации, или объявляют Германию страной, уже потерпевшей крупное поражение в глобальной конкурентной борьбе. Индикаторы, которые используют представители различных групповых интересов, имеют одну общую особенность: они лишь частично отражают развитие.
Германский экспорт процветает. В 1997 году вывоз товаров увеличился в стоимостном выражении на 12,5%, а положительное сальдо торгового баланса, составившее 122 миллиарда немецких марок, практически вновь достигло наивысших показателей периода экспортного бума до воссоединения Германии. Эти статистические данные постоянно приводятся в качестве доказательства того, что проблема безработицы в Федеративной Республике Германия не имеет ничего общего с ухудшением ее конкурентоспособности, и те, кто бормочет заклинания о глобальных вызовах, не достигают цели.[32]
Однако, несмотря на увеличение вывоза товаров, доля Германии в экспорте всех индустриально развитых стран в 1996 году была все же ниже, чем аналогичный показатель шестнадцатилетней давности. Удельный вес Японии за это же время увеличился с 10,3% до 11,6%, хотя курс йены вырос по отношению к доллару гораздо сильнее, чем немецкой марки. Абсолютный рост экспорта скрывает к тому же, что в длительной перспективе у Германии могут появиться проблемы в конкурентной борьбе, поскольку ее структура экспорта плохо сочетается со сравнительными производственными преимуществами этой одной из ведущих индустриальных держав. Два наблюдения дают повод к раздумью:
♦ в сравнении с Японией Германия значительно меньше расширила экспорт товаров, производство которых требует больших затрат основного и человеческого капитала. Уменьшение доли Германии в общем экспорте таких товаров странами-членами Организации экономического сотрудничества и развития указывает на то, что она не в полной мере использовала предоставленные глобализацией шансы:
♦ детальный анализ структуры экспортных изделий обрабатывающей промышленности показывает, что после 1980 года Япония чрезвычайно "отточила" свою специализацию. Германия, напротив, практически бездействовала. Дисперсия показателей роста экспорта по 30-ти отдельным видам продукции в Германии была сравнительно низкой. Не возникло характерной взаимосвязи между изменениями в структуре германского экспорта и моделью использования сравнительных производственных преимуществ, ожидаемой от передовых промышленно развитых стран.
Частые ссылки на лавинообразный рост прибылей германских предприятий также больше скрывают, чем выявляют истинное положение вещей. С их помощью пытаются внушить, что у Германии нет проблем с размещением производства и привлечением инвестиций, что она, скорее, явно выиграла от глобализации, и что следовало бы только более справедливо распределять прибыли. Но надо признать, что доля валового дохода, обеспечиваемого за счет труда по найму, в национальном доходе Германии уменьшилась по сравнению с 1980. Однако соответствующая норма заработной платы в Западной Германии в 1994 году по-прежнему превышала аналогичный показатель начала семидесятых годов. Во всей Германии норма зарплаты, если проводить сравнение между 1991 и 1996 годом, снизилась всего лишь на 1% и составила 71%. Соответствующее повышение доли валового дохода, складывающейся из предпринимательской деятельности и имущества, содержит в себе также имущественные доходы работающих по найму. Если использовать критерии народного хозяйства в целом, то рост прибылей предприятий оказывается явно слабее, чем дают понять сообщения в печати, живописующей "стремительный рост" прибылей отдельных фирм и концернов. К тому же следует добавить, что ситуация с прибылями предприятий, действующих по всему миру, не позволяет точно определить, где они были получены. В той мере, в какой возможен перевод прибылей дочерних зарубежных предприятий на родину, германские головные компании выиграли от глобализации, но это не является еще признаком большой экономической привлекательности Германии. В конечном счете, горячая дискуссия о нормах заработной платы и прибыли скрывает существенный вопрос: как повлияло давление глобализации на отдельные сегменты рынка труда в Германии, прежде всего, как сказалось оно на положении малоквалифицированной рабочей силы, которая находится под особой угрозой?
Доводы критиков экономической привлекательности Германии также вносят лишь частичную ясность в этот вопрос. Практически невозможно оспорить тот факт, что она является страной с очень высоким уровнем заработной платы. Оплата труда в обрабатывающей промышленности Германии составляла в 1995 году 32 доллара в час, в сравнении с примерно 24 долларами в Японии, 17 долларами в США и 14 долларами в Великобритании. Но одна только очень высокая стоимость рабочей силы не говорит еще о недостатках Германии, как места размещения производства и вложения капиталов. Большие зарплаты были бы даже выражением прочности ее положения, если бы они являлись результатом рыночной оценки производительности труда. Можно усомниться в том, что в Германии существует подобная корреляция.
По оценкам Института германской экономики, сравнительно высокая производительность труда в западногерманской промышленности не позволяет компенсировать стоимость рабочей силы. В 1996 году доля заработной платы в стоимости единицы продукции в Германии на 12% превышала средний показатель по одиннадцати промышленно развитым странам. И с этим надо было как-то справляться. Расчеты, сделанные на основе немецкой марки, показали, что с 1980 года в западногерманской промышленности наблюдался второй по величине после Японии рост удельного веса зарплаты в стоимости единицы продукции. С конца восьмидесятых годов позиции западногерманской промышленности по этому показателю заметно ухудшились в сравнении с другими странами мира, причем на две трети в росте этой превышающей средний уровень доли зарплаты в стоимости единицы продукции была повинна ревальвация немецкой марки. И только нормализация положения с валютным курсом и предпринятые в 1976/1977 годах меры по рационализации производства позволили в значительной степени устранить недостатки, связанные с высокой стоимостью рабочей силы.[33]
Сравнение удельных весов зарплаты в стоимости единицы продукции оставляет открытыми два вопроса: с одной стороны, оно не содержит никаких свидетельств негативного воздействия эффектов глобализации на малоквалифицированную работу. В этом случае основную проблему следовало бы, возможно, искать не в средней стоимости труда, а в недостаточном дифференцировании заработной платы. Поэтому большую безработицу среди малоквалифицированной рабочей силы связывают также с ригидностью рынка труда.
Германия вписывается в эту картину: здесь не допустили повышенного дифференцирования заработной платы, и одновременно ухудшилась занятость малоквалифицированной рабочей силы. С другой стороны, неясно, почему ситуация на рынке труда в Японии, несмотря на глобализацию, все еще значительно лучше, чем в Германии, хотя доля заработной платы в стоимости единицы продукции в Японии после 1980 года выросла сильнее, чем где бы то ни было, и там также не наблюдалось сильного дифференцирования.
Столь же трудно провести международное сравнение налогового бремени для предприятий. Критики экономического положения Германии указывают в особенности на по-прежнему высокие предельные ставки германского налога на корпорации. Но реальное налоговое бремя, индикаторами которого служат якобы номинальные предельные ставки, явно переоценивается, так как существуют разнообразные исключения и великодушные возможности для амортизационных отчислений. Сравнение реального налогового бремени указывают на относительно высокое налогообложение тезаврированных, а не выплаченных в виде дивидендов прибылей компаний, имеющих юридический адрес в Германии. Но даже высокое налогообложение не обязательно оказывает негативный эффект на инвестиции, если за счет налогов финансируется одновременно улучшение инфраструктуры.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
