Лежнев и Рябинина в это время находились на кухне.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 28 августа 2002 г. приговор в отношении Лежнева оставила без изменения.
В надзорной жалобе осужденный Лежнев просил о пересмотре судебных решений, переквалификации его действий с п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 2 ст. 161 УК РФ, ссылаясь на то, что он Богославского не избивал и предварительного сговора на хищение имущества потерпевшего путем разбойного нападения у него с другими осужденными не было, утверждал, что его умыслом не охватывалось применение к потерпевшему насилия, опасного для жизни и здоровья.
Президиум Верховного Суда РФ 14 апреля 2004 г. удовлетворил надзорную жалобу Лежнева по следующим основаниям.
Квалифицируя действия Лежнева по п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ как разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, суд основывался на показаниях Рябининой, Пекшева, Остапенко.
Но анализ этих доказательств как каждого в отдельности, так и в совокупности свидетельствует о том, что суд ошибочно квалифицировал действия Лежнева по названной статье закона.
Как указал суд в приговоре (признавая Лежнева виновным в разбое), то обстоятельство, что умыслом Лежнева охватывалось применение Остапенко и Пекшевым насилия, опасного для жизни и здоровья Богославского, подтверждается тем, что Лежнев находился в доме и слышал, как Остапенко и Пекшев наносили потерпевшему Богославскому удары металлическими предметами (чайником, кофейником).
Однако доказательств предварительной договоренности Лежнева о хищении чужого имущества путем разбоя и того, что он видел применение к потерпевшему насилия с использованием предметов в качестве оружия или знал об этом, в приговоре не приведено.
Как показала Рябинина, к дому Гаевской она, Лежнев, Остапенко и Пекшев пришли с целью узнать, вернули ли ей квартиранты телевизор. Они вошли в дом, обнаружили спящего Богославского. Пекшев пытался разбудить потерпевшего, тот ударил его. В ответ Пекшев, а затем Лежнев и Остапенко избили Богославского. Далее Остапенко предложил осмотреть дом в поисках ценностей. Все разошлись по комнатам. На кухне Рябинина обнаружила самогон, предложила Лежневу его распить, вдвоем они стали распивать спиртное. Услышав звуки ударов, она зашла в комнату и увидела, как Остапенко ногами, а Пекшев чайником избивали Богославского, требуя деньги. Затем Лежнев позвал Остапенко и Пекшева, и они все вышли из дома.
Осужденный Пекшев пояснил суду, что они пришли к Гаевской узнать, вернули ли ей телевизор. Проникнув в дом, обнаружили спящего Богославского. Он (Пекшев) разбудил Богославского, тот схватил его за ногу. В ответ он ударил потерпевшего, Лежнев и Остапенко также нанесли удары Богославскому. После этого Лежнев не избивал потерпевшего. На предложение Рябининой поискать в доме ценности все согласились и принялись осматривать шкафы. Далее он (Пекшев) и Остапенко стали избивать Богославского, требуя денег, до тех пор, пока тот не потерял сознание.
В ходе предварительного следствия Пекшев признавал, что Богославскому он также наносил удары металлическим чайником, а Остапенко бил потерпевшего металлическим кофейником по голове, топтал его грудь, лицо.
По словам осужденного Остапенко, они пришли к Гаевской с целью помочь ей уладить конфликт с квартирантами. В доме он видел, как Пекшев ударил Богославского, он также нанес удары. Затем они начали проверять содержимое шкафов.
Осужденный Лежнев признавал, что по предложению Пекшева он стал искать в доме ценности. Потом вместе с Рябининой распивал на кухне принадлежавший Гаевской самогон. Насилия, опасного для жизни и здоровья, он в отношении потерпевшего не применял.
Согласно ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.
Как видно из материалов дела, Остапенко, Пекшев, Рябинина и Лежнев действительно имели сговор на хищение имущества Гаевской, однако каких-либо данных об их договоренности применить к потерпевшему насилие, опасное для жизни и здоровья, в том числе и с применением предметов, используемых в качестве оружия, в приговоре не приведено.
Не имеется их и в показаниях осужденных, на которые сослался суд.
Согласно показаниям осужденных Рябининой, Пекшева, Остапенко Лежнев из личной неприязни применял в отношении потерпевшего насилие. Однако эти действия какого-либо отношения к объективной стороне разбоя не имеют, поскольку началом совершения хищения имущества Гаевской является предложение Рябининой и Остапенко поискать в доме деньги и ценности, что и было сделано после первоначального избиения Богославского.
При таких обстоятельствах Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Лежнева с п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ, т.е. на открытое хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору (грабеж)».[69]
Как видим, суд не учел всех обстоятельств, связанных с личностью одного из соучастников, его ролью и местом в совершении преступления. Если умысел лица был направлен на совершение грабежа, а некоторые из соучастников применили насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего, то их действия должны быть квалифицированы как разбой, а действия другого лица – как грабеж.
«По приговору Хабаровского краевого суда Кретов признан виновным в разбойном нападении в целях хищения чужого имущества с применением насилия, опасного для здоровья потерпевшего, с применением оружия, совершенном им как лицом, ранее дважды судимым за хищение; в умышленном причинении смерти потерпевшему группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление.
По этому же приговору осужден Скрыпник.
Суд не установил наличия предварительной договоренности между Кретовым и Скрыпником на хищение имущества, а также на применение к потерпевшему насилия, опасного для его жизни или здоровья, как способа завладения имуществом либо его удержания.
В приговоре указано, что моменту завладения имуществом предшествовали ссора и драка между потерпевшим и осужденными, возникшие из личной неприязни.
Как видно из постановления о привлечении Кретова в качестве обвиняемого и обвинительного заключения, Скрыпник, поддержав корыстные намерения Кретова завладеть имуществом потерпевшего, ударил последнего ногой в живот, без предварительной договоренности с Кретовым применил к потерпевшему насилие, опасное для его здоровья, а именно ударил рукой по лицу, ногой – в пах и дважды ножом – в грудь. После завладения курткой потерпевшего в целях удержания похищенного Кретов и Скрыпник нанесли потерпевшему еще по удару ногами в лицо.
Согласно заключению судебно-медицинского эксперта действиями Кретова потерпевшему были причинены повреждения, которые не повлекли вреда здоровью.
Таким образом, характер действий Кретова, сопряженных с насилием в отношении потерпевшего в целях завладения его имуществом, а также наступившие последствия этих действий свидетельствовали о применении насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, в связи с чем приговор в части осуждения Кретова по п. «г» ч. 3 ст. 162 УК РФ изменен, его действия квалифицированы по п. «в» ч. 3 ст. 161 УК РФ».[70]
Другой пример: «Октябрьским районным судом г. Улан-Удэ Республики Бурятия 24 мая 2000 г. Пискунов осужден по п. «д» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Он признан виновным в грабеже с причинением значительного ущерба потерпевшей.
10 февраля 2000 г. Пискунов пришел в киоск, чтобы купить хлеб. Воспользовавшись тем, что продавщица Бадеева отвернулась к лоткам с хлебом, он открыто похитил лежавший на прилавке возле окошечка киоска калькулятор, принадлежащий Бадеевой, и скрылся.
В кассационном порядке приговор не обжалован и не опротестован.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденного с п. «д» ч. 2 ст. 161 УК РФ на п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ.
Президиум Верховного суда Республики Бурятия 26 июля 2002 г. протест удовлетворил, указав следующее.
Как следует из материалов дела, Пискунов и в ходе предварительного следствия, и в судебном заседании утверждал, что взял калькулятор с прилавка в тот момент, когда продавщица отвернулась и не видела его действий, после этого сразу же ушел, никаких окликов не слышал; совершил хищение ввиду тяжелого материального положения, так как ему нужны были деньги в связи с рождением в январе 2000 г. дочери.
Потерпевшая Бадеева показала, что калькулятор был похищен, когда она отвернулась к лоткам с хлебом. Она окликнула парня, но он скрылся. Таким образом, объективных доказательств того, что Пискунов знал, что потерпевшая видела его действия, по делу не имеется.
Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации все сомнения, устранить которые не представляется возможным, толкуются в пользу обвиняемого.
Согласно закону виновный при грабеже сознает, что изъятие имущества происходит открыто. Если субъект преступления ошибочно считает, что совершает хищение тайно, хотя в действительности его действия замечены потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом. Изъятие имущества при таких обстоятельствах квалифицируется как кража.
Поэтому действия Пискунова следует квалифицировать как тайное хищение чужого имущества».[71]
Иногда суды не учитывают, что грабеж является оконченным преступлением только с момента завладения виновным чужим имуществом. Так, «По приговору суда Ханты-Мансийского автономного округа от 20 декабря 1999 г. Тропин осужден по ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 162 УК РФ.
По делу также осуждены Гергележиу, Туляков, Сысоев и Ледяев.
Согласно приговору преступление совершено при следующих обстоятельствах.
Тропин предложил Гергележиу, Ледяеву, Сысоеву, Тулякову ограбить супругов Худайназаровых и с этой целью 27 марта 1999 г. около 2 час. ночи на автомашине привез их к вагончику, где проживали потерпевшие. Сам Тропин остался в автомашине, а другие участники преступной группы с помощью технических средств проникли в вагончик и, требуя денег, стали избивать супругов руками, ногами и монтировкой по различным частям тела. Гергележиу нанес Худайназарову четыре удара ножом в грудь и убил его. Худайназаровой действиями виновных причинен легкий вред здоровью. Не найдя денег, нападавшие с места происшествия скрылись.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 22 января 2001 г. приговор изменила, действия Тропина переквалифицировала с ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ, в остальном приговор оставила без изменения.
Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об изменении судебных решений в отношении Тропина, переквалификации его действий с ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Президиум Верховного Суда РФ 25 декабря 2002 г. удовлетворил протест, указав следующее.
Судебная коллегия, переквалифицировав действия Тропина, сослалась на то, что согласно показаниям Гергележиу, Ледяева, Сысоева и Тулякова в ходе предварительного следствия и в судебном заседании Тропин не говорил им о необходимости применить насилие к потерпевшим, использовать оружие и другие предметы в качестве оружия, а лишь предложил открыто похитить деньги у Худайназаровых и организовал совершение этого преступления.
Однако кассационная инстанция не учла, что по смыслу закона грабеж является оконченным только с момента завладения виновным чужим имуществом. В данном же случае, как установлено судом, Тропин не довел до конца свой умысел на завладение имуществом Худайназаровых, поскольку исполнителями преступления оно не было похищено.
Таким образом, действия Тропина как организатора покушения на совершение грабежа группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище необходимо квалифицировать по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ».[72]
Кроме того, иногда суды неправильно квалифицируют обычный грабеж как квалифицированный. Так, «Басманным районным судом г. Москвы 22 июня 1998 г. осуждены: Попов по ч. 1 ст. 213, п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ, Степушин – по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Они признаны виновными в совершении по предварительному сговору группой лиц грабежа, а Попов – также в совершении хулиганства при следующих обстоятельствах.
14 ноября 1997 г. примерно в 12 час. 30 мин. Попов, находившийся в состоянии алкогольного опьянения, в помещении городской поликлиники в присутствии многочисленных граждан и сотрудников поликлиники из хулиганских побуждений избил несовершеннолетнего Анчикина, сопровождая свои действия нецензурной бранью.
Спустя 40 мин. после избиения Анчикина Попов и Степушин вывели его на улицу, где, осмотрев карманы его одежды, открыто похитили у него ключницу стоимостью 10 тыс. рублей, куртку стоимостью 150 тыс. рублей и деньги в сумме 500 руб. (в ценах 1997 года).
К месту совершения грабежа подошел знакомый потерпевшего - Старчилов, который пытался пресечь преступление, однако Попов, угрожая, снял с его руки перстень стоимостью 15 тыс. рублей и похитил деньги в сумме 31100 руб. (неденоминированных), после чего Попов и Степушин с места преступления скрылись.
Как признал суд, они открыто похитили имущество Анчикина на общую сумму 160500 руб., имущество Старчилова – на сумму 46100 руб.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора: исключении указания об участии Степушина в похищении имущества Старчилова; переквалификации действий Попова и Степушина с п. «а» ч. 2 ст. 161 на ч. 1 ст. 161 УК РФ.
Президиум Московского городского суда 30 августа 2001 г. протест удовлетворил, указав следующее.
Вина Попова в хулиганстве подтверждена.
Вместе с тем приговор в части осуждения Попова и Степушина по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ подлежит изменению.
В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совершении преступления.
Попов и Степушин отрицали наличие у них предварительной договоренности о похищении имущества потерпевших.
Обстоятельства, при которых они завладели этим имуществом, также свидетельствуют об отсутствии между ними предварительного сговора.
Так, из материалов дела видно, что Степушин пригласил Анчикина поговорить с Поповым, последний во время разговора велел Степушину принести куртку Анчикина, тот сделал это с разрешения потерпевшего и отдал ему (Анчикину). Попов отобрал куртку. Степушин взял куртку у Попова и вернул ее потерпевшему. После этого Попов открыто похитил перстень и деньги у Старчилова, а когда стал уходить, вновь забрал куртку у Анчикина и сунул ее под куртку Степушину.
Поскольку в ходе предварительного следствия и в судебном заседании не установлено и в приговоре не приведено доказательств того, что Попов и Степушин заранее договорились о совершении грабежа, квалификацию действий осужденных по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ следует признать ошибочной, содеянное ими надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 161 УК РФ.
Кроме того, по делу установлено и признано судом в приговоре, что перстень и деньги у Старчилова открыто похитил Попов, Степушин же ни вещей, ни денег у Старчилова не требовал и никаких действий, направленных на завладение его имуществом, не совершал.
Таким образом, вывод суда об участии Степушина в похищении имущества Старчилова не основан на материалах дела и противоречит указанию в описательной части приговора о похищении имущества Старчилова Поповым.
С учетом изложенного президиум Московского городского суда приговор Басманного районного суда г. Москвы изменил: исключил указание об участии Степушина в завладении имуществом Старчилова; переквалифицировал действия Попова и Степушина с п. «а» ч. 2 ст. 161 на ч. 1 ст. 161 УК РФ».[73]
Как видим, проблемы при применении ст. 161 УК РФ у судов остались, несмотря на многочисленные разъяснения, даваемые Пленумом. Видимо, суды не всегда правильно применяют те или иные толкования ст. 161, данные Пленумом.
В Постановлении от 27 декабря 2002 г. Пленум разъяснил, что, решая вопрос о том, является ли посягательство на чужое имущество тайным или нет, следует исходить из субъективной стороны действий виновного. Если он полагает, что при незаконном изъятии имущества он действует тайно, хотя его противоправные действия видели посторонние лица, но ничего не предпринимали для пресечения преступления, то речь не может идти о грабеже (п. 2).
В п. 6 Постановления разъясняется, в каких случаях грабеж и разбой считаются оконченными преступлениями. В отношении состава преступления – разбоя каких-либо вопросов не возникало, поскольку судебная практика давно устоялась. Что же касается грабежа, то согласно разъяснению, содержащемуся в п. 16 ранее действовавшего Постановления Пленума от 22 марта 1966 г., это преступление считается оконченным с «момента завладения имуществом». Суды обращали внимание на то, что такое разъяснение сейчас не согласуется с действующим уголовным законодательством, в частности с примечанием к ст. 158 УК РФ.
Например. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Республики Карелия изменен приговор Сегежского районного суда в отношении Степанова, который открыто похитил из магазина «Витязь» в г. Сегеже детское ватное одеяло, но был задержан недалеко от магазина выбежавшими за ним работниками. Переквалифицируя действия Степанова, судебная коллегия обоснованно отметила, что при указанных обстоятельствах содеянное Степановым следует квалифицировать как покушение на открытое хищение чужого имущества, поскольку осужденный не имел возможности распорядиться похищенным.[74]
С учетом того, что судебная практика была разноречивой и это порождало ошибки при квалификации содеянного, Пленум подчеркнул, что грабеж будет считаться оконченным преступлением лишь в случаях, когда у виновного есть реальная возможность пользоваться или распоряжаться похищенным по своему усмотрению. Например, обратить такое имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом.
У судов возникают проблемы с квалификацией групповых краж, грабежей и разбоев. В частности, в судебном заседании не всегда выяснялось, состоялась ли предварительная договоренность между соучастниками совершенного ими преступления, были ли распределены роли в целях осуществления преступного замысла и т.п. В результате давалась неправильная юридическая оценка действиям участников групповых преступлений.
Что можно предложить в связи с этим? Думается, что проблема не столько в составе преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, сколько в толковании и применении иных институтов уголовного права. Разъяснения Пленума достаточно ясны и грамотны, что должно способствовать правильному рассмотрению данной категории дел. Однако суды, как мы видели, не всегда правильно квалифицируют действия при групповых грабежах, разбоях. Необходимо, возможно, дать отдельное разъяснение по данному вопросу.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
