Ссылка обычно назначалась за политическую вину. Политических ссылали на вечное житьё без “испомещения” на службу, за исключением окраинных городов, где обвиняемые записывались “на пашню в тягло” или в посад “кто к чему приучен”. Имея в виду стрельцов, гулящих людей и отсидевших свой срок татей и разбойников, Уложение 1649 г. вводит ля них ссылку в “украинные” (пограничные) города, либо в “дальние городы” - в Сибирь. Отбывшим наказание выдавалось соответствующее письмо, что давало им возможность поступить на службу “в какой чин пригодится” (ст. 9, 10, 16 гл. XXI, ст. 16 гл. XXV). Эта мера способствовала колонизационной политике Русского государства.
Ссылка в отношении к верхушке феодального общества носила характер опалы. Об опале как форме наказания для должностных лиц, отказавших в осуществлении правосудия, и воевод, нарушивших сроки выдачи пропуска на выезд за границу, упоминают Судебник 1550 г. (ст. 7) и Уложение 1649 г. (ст. 2 гл. XI), хотя не раскрывают его содержания.
Наряду с опалой были и другие виды наказания, направленные на умаление чести, достоинства человека. Уложение упоминает публичное наказание начальника сотни “при ратных многих людях” за их самовольный отпуск (ст. 16 гл. XII); выговор в присутствии понятых и других посторонних людей за неподчинение приставу (ст. 139 гл. X) и просто отнятие чести (ст. 5 гл. X), т.е. лишение достоинства и звания, понижение в чине. Иногда это касалось не только самого виновного но и всей его родни. При отнятии чести преступление записывалось в Разрядную книгу на вечное бесчестье и посрамление “с прописанием худых качеств виновного”.
При спорах о местничестве или оскорблении патриарха боярином и думными людьми (ст. 27, 28 гл. X) полагалась выдача головой. Это был обряд, направленный на унижение чувства чести виновного.
Уложению известен такой вид наказания как отрешение от должности, введённый в законодательство Судебником 1550 г. По Судебнику виновный подвергался торговой казни и увольнению от должности с запретом занимать подобную в дальнейшем (ст. 28, 32). Стоглав и особенно Уложение увеличивают количество наказаний как по видам нарушения, так и по субъектам преступления. Уложение предписывает “из недельщиков выкинути” за волокиту и взятие лишних пошлин (ст. 146 гл. X), а также запрещает “вперед... у дела... быти” судьям, уличённым в неправосудии “по дружбе, или по недружбе” (ст. 5 гл. X); губным целовальникам за освобождение татей и разбойников (ст. 84 гл. XXI) и объзжим головам и детям боярским за отпуск табачников и корчемников - лиц, нарушивших государственную монополию (ст. 18 гл. XXV).
Денежные наказание становятся средством обязательного искупления вины. Из имущества татей и разбойников удовлетворялись убытки истца при разбое. Если имущества не хватало, иски взыскивались в порядке частного вознаграждения с тех, "на кого по сыску доведется", а именно с соучастников (ст. 2 гл. XXI)11г. Сумма иска определялась в размере, указанном разбойниками во время пытки, а в случае, когда разбойники, сознаваясь в разбое, не могли перечислить “животов по имянно”, т.е. указать сумму награбленного, то истцу выплачивалась четверть предъявленного иска (ст.ст. 23-25 гл. XXI).
Уложение сохраняет денежные штрафы лишь за убытки и ущербы, нанесённые имуществу, здоровью и чести потерпевшего, в 8 случаях. Помимо бесчестья, которое бывает простое, двойное и тройное, выплата штрафа назначалась за отсечение руки, ноги, уха, носа и других частей тела - “за всякую рану, по пятидесяти рублёв” (ст. 10 гл. XXII). Если виновный не имел средств, чтобы выплатить требуемое истцом вознаграждение, он подвергался правежу “безо всякия пощады” (ст. 133 гл. X).
Совершение особо опасных преступлений, как и в судебниках, каралось, кроме уголовного наказания, конфискацией имущества. Уложение 1649 г. определяло порядок конфискации имущества. Обвиняемый в любом виде измены лишался всего, как недвижимого, так и движимого имущества (ст. 5 гл. II). В состав его входили и хлебные запасы. Всё передавалось в казну государства. Конфискации подлежало имущество не только всех родственников, знавших об измене, но и приданое жены политического преступника и его взрослого сына (ст.ст. 6-17 гл. II). Помимо того, все невиновные родственники лишались права выкупа родовых недвижимостей, а заложенная вотчина поступала в казну (ст.ст. 38-40 гл. XVIII). Вернувшийся из-за рубежа изменник при помиловании его государём терял право на получение конфискованных у него поместий, так как они после осуждения изменника поступали “в раздачу” челобитчикам. Вопрос же о вотчинах решался по усмотрению государя (ст. 11 гл. II).
Конфискации подлежали промыслы и дворы, владельцы которых не принадлежат к посадскому населению (ст. 16 гл. XIX); имущество обвинённых в разбое после удовлетворения требований истца, а также помещиков, укрывшего разбойников от властей (ст.ст. 26, 79 гл. XXI); имущество нарушившего правила продажи табака (ст. 11 гл. XXV) и ратного человека за третье дезертирство со службы (ст. 8 гл. VII). Уложение, где составы преступлений против религии выдвигаются на первое место в системе светского законодательства, а наказания за них ужесточаются (церковных татей предписывалось казнить без всякого милосердия - ст. 3 гл. I), расширяет понятие церковного мятежа, приравнивая к этому составу противоправные действия против мирян: убийства, нанесение ран, побоев, оскорбление словом, совершённые в церкви, а также обращение к царю или патриарху с челобитной во время церковной службы (ст.ст. 4-9 гл. I).
Уточняя и разрабатывая намеченные в гл. 53, 57 и 59 Стоглава составы преступных деяний против религии, Уложение вводит понятие "богохульство". Богохульством называлось поношение, оскорбление словами или действием, а также неверие, отрицание "господа бога", "Иисуса Христа", "богородицы", "честного креста и святых", что являлось посягательством на основы христианского вероучения. Субъектом преступления могли быть не только христиане, но и люди других вероисповеданий. К богохульству приравнивалось совращение православного в "бусурманскую" (мусульманскую) веру, проведённое "насильством или обманом", т.е. обязательно при наличие злого умысла (ст. 24 гл. XXII). На практике совращение в "бусурманство" толковалось более расширенно. Наказывалась даже попытка совращения и не только в мусульманскую, но и в лютеранскую и римско-католическую веру.
Государственные преступления.
Уложение 1649 г. даёт довольно полное и широкое понятие о государственных преступлениях. По характеристике известного криминалиста Г.Г. Тельберга, Уложение 1649 г. "является первым в истории русского законодательства кодексом, в котором дана, если не исчерпывающая, то всё же относительно полная система государственных преступлений". Невозможность апелляции по составам политических преступлений обусловила отсутствие по ним новоуказных статей, и вплоть до Артикула воинского Петра I Уложение 1649 г. было единственным общим законом по предметам политического суда и политических преступлений.
Уложение выделяет посягательство на здоровье государя и скоп и заговор.
Под злым делом понималось также "невместное" или "неистовое" слово в адрес государя. Помимо "невместных слов", различались "непристойные речи", т.е. бранные, оскорбительные слова в адрес государя. "Непристойные слова" государя персонально не обижали, но могли быть так поняты. Для подтверждения того, что эти слова были сказаны без умысла, а "спроста ума своего", человека дважды пытали. Объектом этого преступления могло быть и иное лицо, имеющее отношение к власти.
Поскольку в напряжённой обстановке 1648 г., когда в восстаниях участвовало не только феодально-зависимое население, но и представители верхов посада, дворян, детей боярских и стрельцов, т.е. плохо обеспеченные массы вооружённых людей, требовавших земли, крестьян, денег и защиты от бояр и крупных дворян, двор царя становился местом сведения политических счётов и разного рода конфликтов, могущих угрожать здоровью и даже жизни государя. Поэтому наказание за оскорбление кого-либо словом или действием на царском дворе не ограничивалось выплатой бесчестья (в ст.ст. 32-82 гл. X)[12], а дополнялось тюремным заключением (ст.ст. 1-2 гл. III); нанесение ранений, даже не приведших к смерти, каралось смертной казнью (ст. 3 гл. III); обнажение оружия во дворе государя в его присутствии наказывалось отсечением руки независимо от того, было оно применено или нет, а в отсутствие государя - тюремным заключением (ст.ст. 4-5 гл. III). Просто ношение оружия на царском дворе влекло битьё батогами и недельное тюремное заключение (ст.ст. 6-7 гл. III).
Был выделен новый состав преступления - скоп и заговор, где субъектом преступления являлись не отдельные лица, а объединённая предварительным соглашением толпа. Объектом этого преступления была не особа государя (ст.ст. 18, 19 гл. II), а порядок управления. В отличие от ст.ст. 198-199 гл. X, предусматривающих торговую казнь за скоп и заговор в отношении частных лиц, ст.ст. 20-21 гл. II Уложения вводят смертную казнь "без всякия пощады" в отношении лиц должностных. Для состава преступления не обязательно было "грабити" и "побивати". Главное - "прихаживать для воровства", т.е. для совершения любых враждебных действий. Выделение в отдельный состав скопа и заговора свидетельствует об особом положении должностных лиц и необходимости защиты их защиты со стороны государства.
Устанавливается публично-правовая обязанность извета, т.е. извещение о готовящихся государственных преступлениях. Обязанность сохранять верность государю и доносить о всяком "лихе" давалась в присягах при вступлении царей на престол. Дополнив существовавшую в крестоцеловальных записях обязанность извета угрозой уголовного наказания за её неисполнение, Уложение выделило ещё один состав политического преступления - недоносительство (ст. 19 гл. II), караемое смертной казнью "без всякия пощады". Субъектом состава этого преступления являлись люди любого сословия, знающие не только о каком-либо готовящемся преступлении как против государя, так и против "его державы", но и о "непристойных словах" в адрес государя. Извет по государственным делам мог подаваться даже самому государю. Его могли давать люди и крестьяне на своих господ (ст. 13 гл. II) и дети против родителей. В отличие от Литовского статута, предусматривающего обязанность извета лишь со стороны совершеннолетних сыновей, Уложение расширяет круг субъектов преступления, включая в него всех живущих в доме отца. По государственным делам извет разрешалось принимать от ведомых лихих людей и от заключённых (ст. 103 гл. XXI), тогда как в общеуголовных делах изветам не верили (ст.ст. 8, 33, 93 гл. XXI). Ответственность за отказ от начатого извета была различной в зависимости от субъекта и субъективной стороны преступления. За недоказанный извет феодально-зависимых против своих господ полагались нещадная торговая казнь и выдача их господину. Для свободных людей исход дела решался "усмотрением государя" (ст. 12 гл. II). Смягчающим вину обстоятельством являлось состояние опьянения или стремление избежать побоев. Он наказывался торговой казнью (ст. 14 гл. II). В случае ложного доноса в "государевом" деле изветчик подвергался тому же наказанию, которому должен был подвергнуться обвиняемый. Начиная с XVII в. за извет полагалось вознаграждение.
Централизация государственного и судебного аппарата влекла за собой необходимость выделения преступлений против порядка управления и суда. Самим тяжким из них считалось фальшивомонетничество. Его состав возник в связи со сосредоточением денежного дела в руках государства. Чеканка монеты стала относиться исключительно к доходным статьям государства, составляя его монополию. Это и было закреплено Уложением 1649 г., которое впервые подразделяет преступления против монополии государства на изготовление денег по субъекту, составу и подсудности. Субъектом преступления являлись денежные мастера, т.е. специалисты, находившиеся на государевой службе. Выделялись два состава фальшивомонетничества: чеканка медных, оловянных или укладных денег вместо принятых в государстве серебряных, и порча денег с целью наживы путём добавления к серебру меди, олова или свинца. Главные виновники и пособники не различались и подлежали квалифицированной смертной казни.
Наряду с фальшивомонетничеством, затрагивающим интересы государства, Уложение впервые устанавливает ответственность золотых и серебряных дел мастеров за утайку или подделку благородных металлов, полученных от частных лиц. Этот вид подделки карался менее строго - торговой казнью и возмещением убытка пострадавшему. Тем не менее он отличался от гражданских правонарушений: утайка поклажи (ст.ст. 194-195 гл. X), утайка ремесленником материала, полученного для работы (ст. 193 гл. X), обмен опекуном имущества малолетних на своё, менее ценное (ст. 64 гл. XVI). Утайка золота и серебра или его подделка выделялись в состав особо опасных деяний по принципу подсудности, поскольку мастера серебряного дела, как и монетного, входили в ведение приказа Большой казны.
Древнейший вид нарушений финансовых прав государства - кормчество, т.е. нарушение винной монополии. Оно было известно ещё церковному законодательству, но трактовалось скорее как преступление против нравственности. Уложение, в период которого продажа вина окончательно стала финансовой монополией государства, выделяет различные виды этого преступления по субъекту и субъективной стороне. Ответственными лицами признаются “корчемники” (самовольные продавцы вина), винопроизводители, сбывающие питьё в незаконные корчмы, и “питухи”, т.е. потребители в таких корчмах. Наказание, большее для продавцов и винопроизводителей, чем для потребителей, усиливается при наличии рецидива. Если продавцы отказывались от предъявленного обвинения, их пытали. За провинившихся крестьян штраф в размере 10 руб. с человека взыскивался с их господ (гл. XXV).
С XVII в. вводится ответственность за нарушение карантинных постановлений и порядка выезда за рубеж. Выехавший за рубеж без специальной проездной грамоты признавался изменником, если не доказывал, что ездил “для торгового промыслу” (ст.ст. 3-4 гл. VI).11д
В связи с бюрократизацией государственного аппарата и увеличением объёма бумажного производства появляется новый вид преступления - подписка, т.е. подделка документов, актов, подписей, печатей. Уложение разрабатывает этот вид преступления с большой степенью детализации. Уложение устанавливает смертную казнь за составление поддельных грамот и печатей, подделку грамот и приказных писем и приставления печати к подложным документам (ст.ст. 1-2 гл. IV). В самостоятельный состав преступления выделяется пользование подложными документами. При этом наказанию в виде смертной казни подвергались только те, кто знал о подложности писем, т.е. устанавливалась необходимость наличия умысла (ст.ст. 3-4 гл. IV).
Должностные преступления. Большая их часть связана с ответственностью должностных лиц за нарушение установленного порядка судопроизводства. Это прежде всего лихоимство. Вынесение неправильного решения в результате получения взятки, т.е. умышленное неправосудие, влекло, помимо возмещения тройной суммы иска, уголовное наказание, которое в соответствии с принципами феодального права различалось в зависимости от субъекта преступления и было тем выше, чем ниже судебный чин (ст.ст. 5-7 гл. X).
Централизация судебной системы, стремление сосредоточить расследование по наиболее опасным делам в руках государства и решать их в соответствии с установленными им законами обусловило появление таких преступлений, как отказ в правосудии, подлоги (ст. 12 гл. X), волокита, нарушение порядка судопроизводства и предоставление преступнику возможности уклониться от суда (ст.ст. 13, 129, 251 гл. X). Предусматривалась ответственность судьи за непосещение приказа без уважительных причин (ст. 24 гл. X), а также ответственность за использование обвиняемых в своём хозяйстве или передача их с той же целью кому-либо “по свойству или по дружбе”. В равной степени запрещалось оформление такой зависимости на лиц, “до которых разбойное и татино и душегубное дело не дойдёт”, т.е. на лиц, выпущенных из тюрем за недостатком улик или по истечении срока заключения (ст. 104 гл. XVI).
Преступления против суда, совершаемые частными лицами.
Лжеприсяга в Стоглаве рассматривалась как преступление, противное религии. Уложение 1649 г. вводит за лжеприсягу торговую казнь “по три дни” с последующим заключением в тюрьму и лишением права на принесение присяги в будущем (ст.ст. 9, 10 гл. XIV; ст. 27 гл. XI).
Лжесвидетельство (без присяги) каралось торговой казнью с полным возмещением убытков потерпевшим (ст. 162 гл. X).
Особо выделялось оскорбление судей или судебных должностных лиц: пристава, недельщика, понятых и др. при исполнении ими своих обязанностей. К оскорблению судей приравнивалось нарушение порядка во время судебного заседания, например, когда стороны подерутся между собой или будут говорить друг другу “невежливые” слова в присутствии судьи (ст.ст. 105, 106, 142 гл. X).Объектом этого преступления являлось правосудие. Подача ложной челобитной на должностных лиц о якобы несправедливом суде или взятии лишней пошлины (ст.ст. 6, 8, 11, 33, 42 гл. X), клевета на судный список, идущий к докладу, влекли для виновного ту же ответственность, которую должны были нести должностные лица. Наказанию согласно Уложению подлежало уклонение от суда. Это могла быть не только неявка ответчика (ст. 141 гл. X), но и освобождение оговорённых от лиц, посланных за ними (ст. 181 гл. XXI), сопротивление при выемке поличного (ст. 57 гл. XXI), побег от пристава (ст. 139 гл. XI) или нежелание отдаться на поруки (ст. 119 гл. X).
Преступления лиц, находящихся на военной службе, особо выделяются в Соборном Уложении 1649 г.
За отпуск с государевой службы за посул бояре и воеводы подвергались жестокому наказанию “что государь укажет” (ст.ст. 10-11, 16 гл. VII). Значительно увеличилось наказание за потравы, насильство, наезды, изъятие кормов без уплаты денег и другие виды преступлений против личности и имущества, совершённых ратными людьми (ст.ст. 2-7, 21-24 гл. VII).
Ёще Кормчая книга выделяет некоторые составы воинских преступлений. Среди них: кража, в т.ч. оружия, кража скота, конокрадство и др. Некоторая систематизация воинских преступлений начинается с Уложения 1649 г., которое вводит понятие дезертирство. Оно подразделялось на составы в зависимости от субъекта и субъективной стороны преступления.
Бежавшие с государевой службы “ратные всяких чинов люди”, т.е. призванные карались строже, чем нанявшиеся на службу (ст.ст. 8, 9 гл. VII). Наиболее жестоко наказывалось дезертирство с поля боя (ст. 19 гл. VII). Попытка уклониться от службы, когда служилые люди “скажутся стары и увечны или больны”, не влекла наказания (ст. 18 гл. VII)
Преступления против личности включают убийство, нанесение ран, увечий, побоев и оскорбления.
Наиболее тяжким преступлением против личности считалось убийство (душегубство). Уложение впервые в русском законодательстве даёт дифференциацию этого вида преступления. По Уложению 1649 г. убийство могло быть квалифицированным и простым.
Квалифицированным убийством считалось убийство своего господина. Уложение признаёт наказуемым покушение и даже голый умысел, который карался отсечением руки (ст. 9 гл. XXII). Эта статья перекликается со ст. 1 гл. II, предусматривающей смертную казнь за голый умысел на жизнь и здоровье государя. К квалифицированным видам убийства относится также убийство женой мужа, убийство родителей, братьев и сестер и незаконнорождённых детей (ст.ст. 1-2, 7 гл. XXII). Наказание за последний вид убийства имело своей целью преследование незаконного сожительства, блуда и каралось по совокупности. Соучастники в этих составах преступлений отвечали наравне с главными виновниками.11е
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
